— В столицу России? В место, где я родилась? То…

— Zamolchi[4]. Зачем тебе лететь в Москву?

— Папа сейчас практически живет там. Ты же знаешь, что он не следит за своим холестерином. Что, если он болен и не хочет, чтобы я узнала?

— Уверяю тебя, он не болен.

Увидев искренность в его глазах, я поверила. Это знание сняло небольшой груз с моих плеч, но также добавило еще один.

— Что, если у него какие-то неприятности?

Я была знакома со многими папиными деловыми партнерами, и не было ни одного, с кем мне было бы комфортно остаться наедине.

— Как только ты окажешься в Москве, что ты сможешь сделать, если у него неприятности?

— Обращусь в полицию.

Иван не выглядел убежденным. На самом деле, после нескольких секунд пристального взгляда на меня, он бросил незаинтересованный взгляд на залив и выдохнул. В нем прозвучала напряженная нотка, будто мысль о том, что я обращусь в русскую полицию, одновременно позабавила и встревожила его.

Его глаза вернулись к моим, казалось, не обращая внимания на прилив, который намочил его итальянские мокасины.

— Ты не знаешь, как там все устроено.

Мои пальцы крепче сжали коробочку с украшениями. Это было правдой только потому, что мне не позволяли больше сантиметра свободы, но я держала ответ внутри.

— Если ты не будешь осторожен, Иван, то наверняка лопнешь от всей своей уверенности во мне.

Его сухое выражение лица показывало, что он вовсе не был близок к тому, чтобы лопнуть.

— Сейчас январь.

— И?

— Когда мы были в Аспене в прошлом году, ты жаловалась на холод. Было минус сорок.