Пока она все это говорила, Элли стало казаться, что в коридоре с каждой минутой становится все холоднее. И хотя она совершенно не знала бабушку, заметила тем не менее проступивший в ее глазах страх. Элли вспомнила, что такое же выражение лица было у ее матери, когда она впервые спросила у нее о Люсинде.

— Мне очень жаль, — сказала она, — что мы с вами до сих пор не встречались.

— К сожалению, иначе и быть не могло, — вздохнула Люсинда. — Такое решение приняла твоя мать, а мне не хотелось давить на нее или делать что‑либо вопреки ее воле. Мы с ней, в своем роде, подписали соглашение о невмешательстве в дела друг друга.

— Вероятно, вы испытывали сильную душевную боль, когда она, если так можно выразиться, отдалилась от вас.

Люсинда одарила ее оценивающим взглядом.

— Жизнь исполнена боли, детка, и я на твоем месте начала бы приучать себя к этой мысли прямо сейчас. И боль эта, увы, не уходит, а обладает свойством аккумулироваться, накапливаться. Как… снег. — Люсинда посмотрела в окно. — Так что надо привыкать жить с болью, уметь договариваться с ней, чтобы не слишком давила. Такой подход сильно облегчает существование.

Неожиданно до их слуха донесся звук шагов, приближавшийся к ним со стороны лестничной площадки.

Люсинда расправила плечи, вышла из‑за шторы и сделала шаг навстречу к двигавшимся в их сторону трем мужчинам. Определенно это были ее телохранители.

— Баронесса. — Мужчины окружили ее со всех сторон, словно стеной. — Нам пора ехать.

— Что‑то случилось? — В холодном голосе Люсинды не прозвучало даже намека на страх.

Один из телохранителей отвернулся и произнес несколько странных слов в скрытый в рукаве микрофон.

— Орион протокол двести тридцать семь. Чисто.

Когда они торопливо двинулись с Люсиндой вниз по лестнице, оставшаяся на месте Элли напрягла слух и разобрала еще несколько слов, сказанных телохранителем:

— Имело место нарушение режима безопасности…

* * *

Внизу царило настоящее столпотворение. Гости, надевая на ходу шубы и пальто поверх декольте, бриллиантов и смокингов, бесконечным потоком текли из дверей на улицу. Телохранители и водители провожали их до машин по снежному покрову, который местами достигал в глубину не менее пяти дюймов. Некоторые ученики уезжали вместе с родителями, прочие стояли в холле и на ступенях главной лестницы с потрясенным выражением лица.

Когда Элли спустилась на первый этаж, на нее волной нахлынула паника, и ей, чтобы успокоиться, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. Но несмотря на проблемы с дыханием, ей хотелось кричать во все горло от злости и разочарования.