— Слюни-то хоть вытри, иначе меня сейчас стошнит. — Тася прижимает руку ко рту и делает вид, будто ее сейчас вырвет. — Теперь я понимаю, почему ты вызвался ехать с нами.

— Оставь свои выводы при себе, — прошу ее. — Надоело.

— Может, просто подойдешь к ней и попросишь разрешения трахнуть? — Тася, похоже, решила довести меня до белого каления. — Так хотя бы ты будешь знать, есть ли у тебя шансы. Это лучше, чем просто лежать и фантазировать, как ты имеешь ее во всех позах.

— А может, ты свалишь нахрен со своими советами? — я злюсь на Тасю. Как она вообще может такое говорить? Хотя я знаю, она тоже злится. На меня — за то, что я заглядываюсь на мачеху. На Веру — за то, что появилась в жизни моего отца. Ведь раньше в ней были всего две женщины: Лариса, его младшая сестра, и Тася, любимая племянница. Но все равно, как бы она не злилась, так нельзя говорить.

— О, я наверное так и сделаю, вместо того, чтобы сидеть рядом с извращенцем! — Девушка подскакивает с шезлонга, подхватывает полотенце и, обходя людей, уходит, бросив меня одного на пляже. Дура. Я и без ее нравоучений все понимаю, но…

— Марк, а куда ушла Тася? — голос Веры заставляет меня сжаться. Я и не заметил, как она подошла. Поднимаю голову и смотрю наверх. Мачеха как всегда улыбается. Иногда мне кажется, что нет мгновения, в котором я бы не видел ее улыбку. Странная, как она, живя со стариком, может так красиво улыбаться?

— Не знаю, наверное, к себе в номер.

— А я хотела с ней искупаться, — Вера уселась на шезлонг Таси и стряхнула песок с ног. — Жаль, может, тогда вечером.

Я вновь пялюсь на нее. Не могу заставить себя отвернутся и не смотреть. Иногда я чувствую себя околдованным ею.

— А может, ты со мной искупаешься? — предложение Веры застигает меня врасплох. Еще секунду назад я любовался голыми ногами мачехи, а теперь в изумлении смотрю в ее чистые голубые глаза.

— Я?

— Ага, так купаться хочется, но ты же знаешь, одна я боюсь, — Вера кивает. Я помню, в детстве она чуть не утонула и теперь даже в бассейне плавает только если рядом есть кто-то знакомый. Видя мою нерешительность, Вера наклоняется к моему шезлонгу и умоляюще смотрит в глаза: — Пожалуйста.

Меня уговорили не ее невинные глаза, полные мольбы. А скорее то, что я увидел ниже. Когда она нагнулась, вид ее груди в розовом купальнике стал катализатором моего согласия. Уже через несколько минут я вместе с ней стоял по пояс в воде.

Господи, я не в аду, а в психушке окажусь. Потому что мозги мои совсем не работают.

— Вода такая теплая, — восклицает Вера, окунаясь в море. — Как же хорошо!