Неделя в заточении позади. Открылась дверь. Тюремщик. Факел. Хриплый голос объявил, что к узнику пожаловала высокая особа, желает видеть его. Отвыкший говорить и слушать речь других, Алрой не совладал с губами и языком и лишь кивком головы дал стражу знать, что понял его. Показалась фигура, закутанная в халат. Тюремщик удалился, оставив факел. Вошедший открыл лицо. Это – Хонайан.

“О, мой дорогой Алрой!” – воскликнул брат Джабастера, и обнял узника, и прижал его к груди. Ах, как был бы счастлив он, окажись Мирьям на месте Хонайна! Но, нет. Вновь на пути его сей чуждый сантиментам муж, приземленности и прагматизма гений. И опять нутро Алроя терпит превращенье. Пересиливая мужество, страдание толкает к мысли о спасении. Надежда теснит отчаяние. Прежний, узнаваемый Алрой.

“Я рад, Хонайн, что ты цел и невредим!”

“Я, разумеется, тоже рад. Хотел бы, чтоб мое благополучие твоему способствовало”.

“Я полон надежд!”

“Это хорошо. Отчаяние – удел глупцов”.

“Я много испытал. Что Ширин?”

“Думает о тебе”.

“Это кое-что, способность думать. Я, видимо, ее утратил. Где Мирьям?”

“На свободе”.