– Потому что в результате она будет обесчещена. Пострадает от моих рук.
– Дьявол, мои девочки сообщают мне, что она уже обесчещена. Половина Гардена видела, как ты целовал девушку в ту ночь, когда сказал всем, что она неприкасаема.
Не следовало прикасаться к ней в ту ночь. И во все остальные тоже. Но он имел в виду не такое бесчестье. Не глупое бесчестье, что наступает после сорванного украдкой поцелуя. Ночь наслаждения – украденные моменты, которые ничего не значат. Чтобы план Дьявола сработал, ему придется сделать это публично. Перед всем миром.
А после этого Фелисити будет изгнана. Она никогда не станет любимицей общества. Никогда не вернется на свое почетное место. Никогда не будет центром мира, о котором так тоскует.
Не дождавшись ответа, Грейс ухмыльнулась.
– Скажи мне еще раз, что эта девушка тебе безразлична.
– Мать твою!
Конечно, нет. Невозможно не питать к ней нежных чувств. А он напортачил с самого начала, в ту же минуту, как увидел ее на балконе. В ту минуту, как отклонился от плана и прогнал брата, а сам задержался с ней… надавал ей обещаний, которые не собирался выполнять. Надавал обещаний, которые не смог бы выполнить, даже если бы захотел.
– Ты уже бросил ее на съедение волкам, Дев, – сказала сестра. – Есть только один способ ее спасти.
Он повернулся к ней, не в силах сдержать холодную ярость в голосе.
– Эван не получит наследников. И уж точно не получит их от Фелисити Фэрклот.
«Она моя».
Рыжая бровь приподнялась.
– Не Эван.
Он наморщил лоб.
– А кто? Кто из наших знакомых достаточно хорош для нее?
Тут Грейс улыбнулась, широко, открыто и неожиданно. Взглянула на Уита.
– И в самом деле, кто.
–