– Кто?

– Снэфрид.

Ролло затряс головой. При чем тут Снэфрид? Хорошо, все это потом. Главное сейчас – понять, где они, и решить, что делать дальше.

Осмотревшись, он понял, что все обстоит не так уж плохо. Тумана больше не было, и неподалеку он видел кромку леса, возвышающуюся над известняковым откосом. Ролло знал это место. Где-то поблизости должна находиться хижина, в которой ночуют паломники, дожидаясь отлива. Он усадил Эмму в седло и, ведя Глада под уздцы, медленно двинулся вдоль берега.

Бревенчатое строение стояло на невысоких сваях, чтобы его не заносило песком. Внутри было темно, и Ролло крепко ушибся о выступ очага. Тогда он стал шарить в темноте, пока не обнаружил кремень и трут. У паломников вошло в обычай заботиться о тех, кто придет следом, и они не забывали оставить после себя необходимое для продрогших путников. Ролло с благодарностью подумал об этих людях, когда высек огонь и увидел сложенные у очага хворост и завитки бересты. Что ж, огонь у них есть, а это главное. Согреться сейчас – вопрос жизни.

Эмма без сил опустилась на скамью у стены. Здесь лежали сухие водоросли, а в изголовье – свернутые овчины. Она блаженно прикорнула на них, но Ролло не дал ей уснуть. Покрикивая и бранясь, он сейчас же оказался рядом, встряхнул ее и принялся стаскивать с нее мокрую одежду, пока не раздел донага, а уж затем стал растирать ее кожу так, что у нее потемнело в глазах. Застывшая в жилах кровь побежала быстрее, перестали стучать зубы, и Эмма ощутила живительное тепло. «Лишь бы это не повредило ребенку», – подумала она, но чувствовала она себя гораздо лучше, чем приходилось ожидать.

– Эй, эй, потише! Я ведь знаю, что ты можешь быть и поласковее!

Конунг засмеялся. Если она ворчит – значит, дело идет на лад. Его жесткая теплая ладонь медленнее прошлась по ее спине, изгибу талии, ягодицам.

– Так тебе больше по нраву?

Она стремительно оглянулась через плечо, но он уже набросил на нее овчину.

– Думаю, в ней полным-полно блох, но тебе надо как следует согреться.

Эмма улыбнулась, упершись подбородком в сложенные ладони и глядя на отблески разгоравшегося очага на бревенчатой стене. Несмотря ни на что, сейчас ей было не так уж и плохо. Однако едва Ролло шагнул к двери, она вскочила:

– Ради всего святого, не оставляй меня одну!

Он вернулся к ней и поплотнее укутал в мех.

– Я никуда не уйду.

Она слышала, как Ролло возится с Гладом за стеной, но все же вздохнула облегченно, когда он вернулся в хижину, закашлявшись от дыма. Очаг топился по-черному, но приоткрыть дверь он не решался, чтобы сберечь тепло. Сбросив мокрую куртку, Ролло стал шарить на полке у стены и вскоре пришел в отличное расположение духа, когда обнаружил там несколько лепешек и кусок копченого сыра.