– Разве ты, Рольв, не убивал своих врагов? Эта рыжая – мой злейший враг. Сегодня ты спас ее, и тогда я возненавидела и тебя. Я признаю, что страстно желала, чтобы море, придя сюда, сделало меня вдовой.

– Мне хотелось бы сохранить уважение к женщине, которую я столько лет звал своей женой, – проговорил Ролло. – Сейчас ты кажешься мне жалкой.

– Жалкой? – Снэфрид тяжело задышала. – Что ж, выходит, и ты вовсе не знаешь меня, сын Пешехода. Но я клянусь, что отныне стану твоим проклятием, смертельной опасностью, что будет красться за тобой по пятам. У меня хватит терпения дождаться своего часа, и тебе лучше убить меня сейчас и с еще обагренными моей кровью руками взять себе новую жену, чем дожить до дня, когда ты вспомнишь мои слова и взвоешь по-волчьи!

– Мне жаль тебя, женщина, – вновь повторил Ролло, и в ту же секунду Снэфрид кинулась на него. Он был поражен, насколько она оказалась сильной, однако все же он справился с ней и опрокинул навзничь на утоптанный пол кладовой. Все тело Снэфрид рванулось к нему, и вдруг она поцеловала его. Поцелуй был, как змеиный укус. Ролло резко откинул голову и поднялся. Только теперь он ощутил холод в спине. Он слышал, как она урчит, словно голодный зверь, видел, как настороженно блестят в темноте ее глаза, а жилы на ее напряженно изогнутой шее вздулись и потемнели. Его охватило отвращение. А следом за ним пришла грусть. Снэфрид возбужденно дышала, когда он оторвал от себя ее скрюченные пальцы.

– Ну же, Рольв… – задыхаясь, бормотала она.

Но Ролло, никогда прежде и не помышлявший, что может устоять перед ее зовом, сейчас смотрел с холодным любопытством. И хотя в пустой кладовой было полутемно, Снэфрид вмиг почувствовала эту перемену. Страстная дрожь ушла, и на Ролло снова пахнуло холодом, словно из бездны. Он медленно поднялся. Все, что было связано с этой женщиной, умерло, исчезла даже жалость. Осталась только горечь от мысли, что он так бесконечно долго заблуждался.

– Это был наш последний разговор, женщина. Сейчас я отправляюсь в монастырь, ты же должна приступить к сборам. Завтра ты покинешь эти места. Я не отказываюсь от своих слов – ты вольна плыть, куда заблагорассудится.

Когда он вышел, Снэфрид села и, мерно раскачиваясь, прорычала:

– Я отомщу. Клянусь всей кровью, что омыла мою плоть, я отомщу…

В свете дня Ролло почувствовал, что с плеч его упала тяжкая ноша. Словно, снова одолев мутную мглу, он жадно пил полный запахов весны воздух. И сейчас же ему захотелось увидеть Эмму. Поэтому, едва обменявшись словами с Бьерном и отдав необходимые распоряжения в отношении Снэфрид, он вскочил на Глада и поскакал по влажным пескам в сторону Мон-Томб.