Я заметил, как от этой сцены лицо Тессы начало бледнеть. Резко взяв сына на руки, она что-то прошептала ему на ухо, а ещё спустя несколько секунд мальчик, обернувшись ко мне, но не посмотрев мне в глаза, произнёс словно вникуда слова: “Если моя мама не может пойти со мной, тогда и я никуда не пойду. Я её ни за что не брошу”.

Они ушли. А мы с Августой простояли на одном месте без единого движения ещё несколько минут, после чего, не сказав ни слова, двинулись в сторону супермаркета. Уже в магазине детской одежды, выбирая новое платье для Геры, она вдруг словно между прочим произнесла: “А ты ведь в детстве тоже читал книжки с фонариком под одеялом”. Я ничего ей не ответил, а ещё спустя несколько секунд, упустив сестру из поля зрения, не заметил, как замер, засмотревшись на детский мальчишеский костюм в виде волчонка, и простоял так, совершенно потерянный и выпавший из пространства, неизвестное количество времени. Я вспомнил. Почти шесть лет назад, первого января, после бурного празднования Нового года, мы с Тессой занимались сексом. Когда я вышел из неё в последний раз, мне показалось, будто презерватив дал трещину. Но до сих пор мне казалось, что мне только показалось… И вдруг, спустя несколько лет, я встречаюсь взглядом с собой в миниатюре.

Этому ребёнку не может быть почти четыре года. Он выглядит крупнее. Он выглядит как я. А значит, ему должно быть почти пять лет. Либо Тереза после меня встречалась с мужчиной, внешне неправдоподобно сильно похожим на меня.

***

Я почти был уверен в том, что Тесса не примет приглашение, не придёт на праздник и, тем более, не допустит прихода ребёнка, чем окончательно и бесповоротно подтвердит моё отцовство. Если она решила скрывать от меня моего ребёнка, значит сделает всё возможное, чтобы я не подходил к нему близко. Окажись же этот ребёнок моим, я определённо точно не успокоюсь, пока не привяжу его, а значит и его мать, к себе такими прочными канатами, что этим двум уже будет не сбежать из поля моей досягаемости. И потому я удивился, увидев Терезу паркующейся в моём дворе. В душу мгновенно закрались сомнения: неужели я ошибся? Парню действительно три года?.. Однако стоило мне снова взглянуть на мальчика, как я понял, что ошибки быть не может – он плоть от плоти моей и кровь от крови моей. Моя кожа, мои волосы, мои черты лица, моя манера ровно стоять, поразительно точная копия моих глаз и, самое главное, его мать, Тереза – моя женщина, которую я так часто и так страстно брал, что сейчас мне даже удивительно, как я не оплодотворил её яйцеклетку с первого же раза.