Адам всё-таки рванул вперед, я преграждаю ему дорогу, закрывая русскую строптивую задницу своей грудью.

Меня этот червяк не осмелится тронуть. Надеюсь, что старые синяки у него уже зажили, потому что я горю желанием понаставить ему как можно больше новых.

–Детка, – хочется мне сказать, - стоит только попросить меня, и на его теле не останется живого места.

Но Яна планирует что-то другое.

Извинения?

Яна, ты, блять, серьезно?

Я округляю глаза.

Какие, мать твою, извинения?

Вокруг творится хаос. Я вижу, как несколько человек уже снимает нас на камеру. Удивлен, что желающих не так много. Но мне, собственно, плевать, ведь моя жизнь всегда была одним большим спектаклем.

Никто не должен был догадаться, каким способом моя семейка заработала столько бабла. Уверен, что в бизнес-плане значатся всего три пункта: алкоголь, голые бабы, секс. И это мое наследие.

Встретиться лицом к лицу с Оливером Палмером не входило в мои планы. А тем более, в такой момент.

Яна снова вспыхивает, но теперь уже от стыда. Не представлял, что она может стыдиться своего поведения.

Её грудь все еще резко поднимается и опускается. Она смотрит на Оливера почти испуганно.

Я не знаю её отчима лично, но слышал, что он – хороший доктор. Его уважают и здесь, и в Майами. И он, конечно же, никогда не бывал ни в одном из наших клубов.

Мама однажды кричала, что, несмотря на то, что суммы на банковских счетах у нас почти равные, по социальному статусу мы ниже плинтуса. Разве это не чушь собачья?

Тогда я считал, что это все херня, которой моя мамаша забивает себе мозги, когда её ноги не раздвинуты перед очередным любовником. Но все же я держал язык за зубами.

А сейчас, я много думаю об этом. И мне становиться страшно, когда Яна начинает задавать вопросы. Её интересует мое окружение, моя семья. Что она подумает, скажет или сделает, узнав такую неприглядную историю?

Что мне сделать, чтобы она продолжала находиться рядом? Упорно скрывать? Или рассказать все, как оно есть, и ждать реакции?