И когда Ксения уже положила руку на створку двери, мужчина не выдержал:

– Стой!

– Да, Федор Никитич? – полуобернулась женщина.

– Раз уж так получилось, что ты пришла, – как мог серьезнее сказал хозяин дома, – то, будучи лекарем твоим… Я должен осмотреть твои раны.

Щеки женщины стремительно порозовели, шало блеснули глаза, и она ответила уже совсем другим, теплым и нежным голосом:

– Да нужно ли сие, боярин?

Воспоминание о полученном лечении и вправду прокатилось по телу Ксении горячей волной, вызвав предательскую слабость в руках и ногах, а платье внезапно стало невероятно тесным в ребрах. До треска нитей на швах!

– Таков мой долг! – Захлопнув «Азбуковник», боярский сын отбросил книгу. – Раз уж взялся, надобно доводить лечение до конца.

Случившиеся в гостье перемены не остались для него незамеченными, и потому на душе мужчины сразу стало легко и весело, и память их первой встречи тоже разгорячила его кровь.

– Да отпусти же ты дверь, Ксюша! – улыбнулся он. – Напомни, сделай милость, какие места мне пришлось исцелять первыми? С коленом вроде бы некая неприятность случилась?

Полулежащему боярину оказалось легко и просто приподнять подол платья, и женщина ощутила, как мягкие горячие пальцы скользнули по ее обнаженной щиколотке вверх, прикоснулись к ямочке под коленкой, каким-то образом обняли ее, с обжигающим своевольством стали подниматься выше и выше…

Ксения испуганно охнула, сглотнула, часто задышала, хлопая ладонями по ткани. Однако надетые ради зимнего холода пять юбок сыграли с женщиной злую шутку. Сейчас они превратились в толстенную броню, через которую она никак не могла пробиться, защититься, остановить наступление мужчины. Женщина оказалась полностью во власти сильных рук хозяина усадьбы и ничего не могла с этим поделать! Хотя, говоря по совести, не очень-то и старалась…

Сладкая нега закружила Ксению и убаюкала, заставила стонать и утопать в нежных горячих волнах, повела через вершины наслаждения, чтобы бросить в пучину страстного до болезненности желания, каковое вознаградилось огненным утолением…

И где-то через полчаса, когда судорожная истома отпустила женщину, она поняла, что лежит, полузакопанная в подушки, странно изогнутая, да еще и вниз головой. Ксения громко фыркнула и засмеялась.

– Не получится из тебя лекаря, Федор Никитич, – выбираясь на свободу, сказала она. – Как ни старайся, но целитель из тебя никакой!

– Это почему, моя лебедушка? – отозвался с середины комнаты боярин.

– Кровоподтеки главные у меня были где? Под грудью, на ребрах! А ты какое место столько времени лечил?