– Ничего, – хрипло отвечаю я и пытаюсь спрятать клочок бумаги от его цепкого взгляда.

Как ему объяснить, откуда она у меня?

– Не ври мне, – спокойно произносит он и берет мою руку в свою.

Мой кулак разжимается под натиском крепких пальцев, и записка падает в широкую ладонь Маунтбеттена. Как только он понимает, что это такое, его прекрасное лицо словно покрывает маска безразличия.

– Откуда это у тебя? – Пристальный взгляд серебристых глаз вызывает желание спрятаться.

– Нашла, – шепчу я.

– Долго искала? – Его слова будто бьют розгами.

– Это не то, что ты думаешь.

– Ты и понятия не имеешь, о чем я думаю.

Уильям разжижает пальцы, и моя ладонь опадает в воздухе, как сломанная ветвь. В одно мгновение он покидает комнату, оставляя меня с ощущением собственной ничтожности.

– Лекция начинается через пятнадцать минут, – тихо говорит Гойар.

Я киваю и беру сумку. В полной тишине мы доходим до аудитории. Каждый со своими мыслями. Сегодня все тайное стало явным…

Но не все скелеты выползли наружу. Шестое чувство подсказывает мне, что это только начало. Костлявые пальцы рвутся на свободу с желанием отомстить и приоткрыть завесу зловещих секретов академии Делла Росса.

Дневник Люси ИскусствоСвобода. Так ощущалась академия Делла Росса. Обманчивое ощущение. Ему удалось одурачить меня. Но первое время я порхала на крыльях свободы. Кажется, никогда ранее я не была так счастлива. Все, кого я любила, находились рядом. – Боже, год только начался, а заданий уже так много. – Луна пыхтела над домашкой. Она была в клетчатых пижамных штанах и моей старой футболке сборной Англии, которую мне когда-то подарил сам тренер. – И самое ужасное, что я не могу забить на них, как это делаете вы… богатые детишки. Я схватилась за сердце: – Ой, было больно. Тем более что тебе известно: мы обе бедные. – Больно быть стипендиаткой среди всех этих снобов, – пробормотала она. – Ты вообще видела этих Тиффани, Софи и Стефани? Они готовы убить, лишь бы твое трио на них хоть глянуло. Думаю, в прошлом году, как только новость о том, что принц Маунтбеттен и герцог Шнайдер, а также миллиардер Гойар поступили в Делла Росса, туда выстроилась целая очередь из претенденток. Я фыркнула: – Мое трио? Луна закатила глаза: – Хочешь, я буду называть их твоими мальчиками на побегушках. Я встала с постели и потянулась. Наша комнатка была маленькой по сравнению с хоромами, в которых я росла. Но наша спальня была моим самым любимым местом на земле. Здесь я могла быть собой. В этих двадцати квадратных метрах. Мне никогда не жилось так спокойно, как с Луной. Одиночество отступило, и в душе раскрылось другое чувство – надежда на лучшее. – Они не мои мальчики на побегушках. – Я покачала головой и подобрала с пола разноцветный свитер Луны – она обожала разбрасывать свои вещи. Луна скривилась. – Люси, ты поела? – пародируя грубый мужской голос, пропела она. – Может, тебе холодно? Нужна ли тебе помощь? Быть может, звезда с неба? Я расхохоталась и кинула в нее свитер, попав в лицо. – Ты что, завидуешь? – поинтересовалась я. Луна швырнула свитер на постель и, наклонившись над тетрадью, произнесла: – Каждая женщина в этом здании тебе завидует. При этих словах что-то ухнуло внизу моего живота. Я замерла, не понимая, серьезно ли она… Говорят, в каждой шутке есть доля правды. Лучшая подруга подняла на меня свои голубые глаза и подмигнула: – Как же хорошо, что я не все! – Она захлопнула учебник. – Я такая одна на весь кампус! Стипендиатка! – Знала бы я, что ты будешь так кичиться своей стипендией, я бы тебе не помогала поступить сюда… – Помогала бы, потому что ты меня люби-и-ишь! – Последнее слово она прокричала так громко, что у меня зазвенело в ушах. – А как насчет той заучки… как ее… на «Р»? – Я нахмурилась, силясь вспомнить имя. – Ребекка, – сделала это за меня Луна. – Она не на стипендии, как бы странно это ни было, и также, подруга, она – та причина, по которой мы не будем на первых порах сидеть вместе. Я непонимающе нахмурилась, и Луна пояснила: – Если честно, я вообще не тяну эту программу. – Она проскулила в ладони: – Мне нужна помощь, и она единственная, кто может мне помочь! – Что ты имеешь в виду? – Я присела на ковер в нашей спальне. – Она меня подтянет, а потом мы с тобой снова станем подружками не разлей вода. – Но почему я не могу помочь? – Потому что тебе ставят высшие баллы за то, что ты Ван дер Гардтс, а у меня такой привилегии нет. Со стипендиаток всю шкуру спускают… – Она громко выругалась. – Особенно этот дряхлый, как его там, с тростью. Я мгновенно поняла, о ком речь: – Де ла Фонн. – Да-да, жуткий сноб! Точно хочет, чтобы меня исключили. В комнате повисло молчание. Мои мысли хаотично разбегались. Луна собиралась воспользоваться Ребеккой. И нет, я не была против этого, мне лишь было грустно, что она не будет сидеть со мной на лекциях. – Люси, я немного подниму себе оценки. – Луна села передо мной и взяла мои руки в свои. Ее теплые ладони согревали. – Для этого мне нужно немного побыть лучшей подружкой заучки Бекки. Мы же с тобой теперь еще и соседки! – Ее голубые глаза радостно сверкали. – Нас ничто не разлучит. Никогда. И я ей поверила. Поверила в то, что нас ничто никогда не разлучит. – Я лишь повышу баллы, чтобы старики снобы не выдворили меня вон. – Она заправила светлые волосы за уши. – Хорошо? – Хорошо, – прошептала я, и она крепко меня обняла. Неожиданно мне в голову пришла сумасшедшая идея: – А хочешь поиздеваться над стариком снобом? Мне хотелось поддержать Луну. Поставить сноба на место. И, оглядываясь назад, я думаю, что во мне кипело желание сделать что-то безрассудное. Насладиться всей той свободой, которая наконец снизошла на нас. Луна отстранилась и с любопытством заглянула мне в лицо: – Как именно? – Он дал нам задание создать свое искусство. – Кровь в моих жилах забурлила. – Что, если мы покажем ему современное искусство? Я подскочила с ковра и полезла в шкаф. Победно достала из него колготки в сеточку, которые припасла для Хеллоуина, чтобы поиздеваться над Шнайдером. – Зачем нам это? – озадаченно поинтересовалась Луна. – Фотография – это искусство? – Да… – все еще не понимая, к чему я клоню, отозвалась она. Я начала раздеваться. Луна смотрела на меня как на ненормальную. – Мы удивим его… Надевай, у меня есть вторая пара. Я швырнула упаковку колготок, и Луна поймала ее на лету. – Сделаем такие фотографии, от которых даже его старый стручок воскреснет. – Ты собираешься дать ему материал для самоудовлетворения? – Ее голос источал волнение и нервозность. – Типа того! Она закивала, как китайский болванчик. – Нам нужно выпить, – сказала я и вытащила из шкафа текилу, подарок Шнайдера. Бедный Бенни надеялся, что я выпью ее с ним. – Читаешь мои мысли… – прошептала Луна, все еще слегка шокированная моей идеей. Она смотрела на колготки в руках, затем перевела взгляд на меня и… улыбнулась. Я улыбнулась в ответ, и комната в одно мгновение заполнилась громким девичьим хохотом. Тогда я подумала: как же круто, когда есть человек, чьи мысли ты можешь прочитать. На следующий день обедневший аристократ с тростью получил снимки двух пьяных девушек в колготках-сеточках, и… только в них. На нас больше ничего не было. – Надеюсь, вам понравится мой проект, – наивно хлопая ресницами, ангельским голоском произнесла я. Луна воплощала свой план: сидела на первой парте с ботаншей и жадно следила за реакцией профессора. Он открыл папку, и его глаза чуть не выпали из глазниц. Он краснел, зеленел, а когда понял, что разглядывает содержимое больше двух минут, резко захлопнул папку. Наверное, чудом можно назвать то, что он не получил сердечный приступ. Де ла Фонн вернул мое домашнее задание так быстро, будто оно представляло собой бомбу, которая вот-вот рванет. – Прекрасно, смело, – хрипло и едва слышно произнес он. – Но лучше пусть будет у вас! Я с невинностью монашки уставилась ему прямо в глаза и, забрав свои снимки, произнесла: – Спасибо, профессор. Я рада, что вы оценили.