Я зажмуриваюсь, когда чувствую, что он растягивает мою задницу, и тихо шепчу:

– Поцелуй меня.

– Зачем? – если бы я не была так пьяна из-за эмоций, то даже могла бы подумать, что Кастил удивлен моей просьбой.

– Поцелуй меня. Пожалуйста.

Он прикусывает меня за затылок, схватив за горло, прежде чем повернуть обратно и взять меня на руки. Мои ноги оплетают его бедра, а руки – шею. Не знаю, из-за его предыдущей жестокой стимуляции или из-за того, что я соскучилась по его безумным прикосновениям больше, чем хотела бы признать, но я почти кончаю, когда его пах прижимается к моей сердцевине.

Я прикусываю губу, сдерживая стон, и Кастил кусает ее, а затем целует меня.

Его поцелуй – одновременно одержимость и обожание. Он прижимает мое тело к своему, сдавливая почти до боли.

– Ты маленький манипулятор… – говорит он хрипло. – Не думай, что твоей заднице не достанется.

– Ты безумен.

– Я больной психопат. И я хочу спрятать тебя ото всех.

Он сжимает меня сильнее, и я вскрикиваю.

– Я хочу… спрятаться. Ненадолго.

Влажный, глубокий поцелуй вызывает осязаемую боль в груди. Я млею и почти теряю сознание. Он касается меня… Он здесь. Кастил здесь. Пусть это будет сон. Пусть мы спрячемся ото всех.

– Проклятье, Катерина, – шепчет он в губы, чередуя с влажными поцелуями по всему лицу. Тем местам, где у меня есть родинки, достается больше всего. – Я так сильно хочу съесть тебя. Я так скучал по тебе.

Неправда. Это ложь. Психопаты не способны на такие эмоции, он просто… играется, говорит то, что я хочу услышать.

По моим щекам текут слезы, из-за чего поцелуй становится соленый, со вкусом горечи и потери. Он словно пропахал кровавую траншею в моей душе, но я не признаюсь в ответ – лишь крепче целую, зарываясь пальцами в его волосы. Жадно вдыхаю в себя его запах. Дышу им.

Я тоже скучала, Кастил, – хочу сказать я, но молчу.

Я молчу, пока он несет меня в гостиную и кладет на диван.