Инди слегка сдвигается, делая тихий, но резкий вдох.

– Я был в восторге, и она тоже. Она должна была родить тем летом, вскоре после того, как я подпишу контракт с клубом. Я знал, что буду финансово обеспечен, чтобы заботиться о них обоих, и эта семья была всем, чего я когда-либо хотел. Единственным человеком, которому я мог сказать, что собираюсь стать отцом, была Стиви. Марисса не хотела никому говорить, не хотела, чтобы ее родители узнали, пока у нас не родится ребенок, пока мы не обручимся и не переедем в город, за который я в итоге буду играть.

На неделе драфта я занял первое место в общем зачете в Чикаго. На следующий день я прилетел сюда и купил эту квартиру за наличные, обставил ее и подготовил к приезду домой моей будущей невесты и ребенка. Потом у Мариссы начались роды. Я немедленно вылетел обратно в Северную Каролину и помчался в больницу. Я опоздал, и меня не пустили в родильное отделение, поэтому я, кажется, несколько часов расхаживал по комнате ожидания с обручальным кольцом, прожигающим дыру в моем кармане. На той неделе жизнь была похожа на сон. Я собирался получить все, о чем когда-либо мечтал, в течение пяти или шести дней.

Я помню, как в зале ожидания на меня все время пялился какой-то парень, но я тогда отмахнулся от этого. Все больше и больше людей начинали узнавать меня в повседневной жизни, так что я списал его внимание на это. Я был сам не свой, Инд. Я был так чертовски взволнован, нервничал, был счастлив и напуган. В тот момент я испытал все эмоции, которые ты только можешь себе представить. Как только ребенок родился, вышла медсестра и позволила мне войти. Дочь была здорова, Марисса была здорова, но как только я вошел в родильную палату, что-то пошло не так.

Марисса едва могла посмотреть мне в глаза, но я был слишком ошеломлен, чтобы думать об этом, пока она не передала мне свою дочь, и в ту секунду, когда я взял эту маленькую девочку на руки, я понял, что она не моя.

Инди резко втягивает воздух, прикрывая рот накрашенными красными ногтями.

– Марисса поняла, что я понял, и я не знаю, что заставило ее это сделать, но она выложила все подробности прямо там и тогда. Тот парень в приемной? Да, это ее настоящий гребаный парень. Это его ребенок. Он был во всем этом замешан. Наши так называемые отношения были всего лишь схемой. Они оба играли со мной, а она пыталась залететь. Они просто пытались вытянуть из меня восемнадцать лет алиментов на ребенка. – Я с отвращением смеюсь, слыша, как абсурдно звучат эти слова, произнесенные вслух, когда я вспоминаю тот день четыре с половиной года назад. – Она никогда не боялась оказаться в центре внимания, а ее родители не были религиозными. Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что у нас были отношения, потому что все это гребаное время мне изменяла.