Еще одно неловкое молчание.

– Дай ей немного времени. Я уверен, что она придет к тебе, когда будет готова.

– Черт, – выдыхает Райан, и снова повисает тишина, как будто он смиряется с тем фактом, что сегодня вечером мы не будем разговаривать. – Ты присмотришь за ней ради меня? Убедишься, что с ней все в порядке?

– Конечно.

– У тебя есть еда, которую она может есть? – Я могу только представить ужас на его лице, когда его глаза блуждают по грязному дому хоккейного братства. – Я пришлю кое-какие продукты. Она вегетарианка. И она любит пить кофе со льдом, так что, может быть, поставишь ей немного в холодильник утром. Можешь передать ей это от меня?

Последнее, что я слышу, – это как закрывается входная дверь, прежде чем открывается дверь моей спальни.

Рио стоит в дверном проеме со спортивной сумкой в руке.

– Я знаю, ты на него злишься, но позволь мне рассказать об этом моменте. Инди, это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Райан, блин, Шэй стоял на моем пороге и просил разрешения зайти внутрь, а я сказал «нет». Стиви действительно должна подвинуться, потому что если это не дает мне права на звание твоего лучшего друга, то я не знаю, что дает.

– Спасибо. Прости, что заставила тебя это сделать.

Он бросает на кровать спортивную сумку.

– Он принес это для тебя. – Рио поворачивается, чтобы уйти, но снова останавливается в дверях гостевой комнаты.

– Он опустошен, Инд.

Я киваю, слишком хорошо понимая это чувство.

– Я тоже.

Сочувственно улыбнувшись, он оставляет меня на ночь одну.

Суровая реальность такова, что я люблю Райана ничуть не меньше, чем любила этим утром, но осознание этого причиняет еще бо́льшую боль от осознания того, что мы не на одной волне. Просто то, что наше будущее не совпадает, не значит, что любовь, которая изменила мою жизнь, исчезла.

Открыв сумку, я нахожу сверху пижаму. Шелковый комплект для сна, который я надевала в ту ночь, когда мы отправились в поход и впервые разделили постель. Под ним еще одежда, нижнее белье и носки. Моя косметичка, которую я использую в рабочих поездках. Он также положил сюда мой последний проект по вышивке крестиком и мою текущую книгу.

И по мере того, как я достаю каждую вещь, по моему лицу катится все больше слез, потому что я люблю его, и мне нравится, как он любит меня. Так внимательно. Так тихо.

Но сегодня все испортили слова.

Слова, которые вертелись у него на кончике языка, когда он задавался вопросом, намеренно ли я пыталась забеременеть. У меня с трудом укладывается в голове мысль, что он сравнивал меня с той, что причинила ему самую сильную боль в его жизни.