Нашел на камине фотографию, о которой она ему говорила, и грустно поморщился. Они такие маленькие…

– Красивая фотография, правда? – сказала она, подойдя сзади.

Нет, он бы так не сказал…

– Я и не представлял себе, что они были тогда такие маленькие…

– Меньше восьмидесяти килограммов.

– Это вы о чем?

– Столько мы весили тогда… Все вместе… Вчетвером забрались на вокзальные весы… Да уж… Прыгали на них со всеми своими книжками и игрушками, и тут на нас набросился билетер. Эй, мадам! Попридержите-ка ваших детей! С вашими глупостями вы сломаете систему!

Good.

Отлично. Это мне как раз на руку.

Она пододвинула к плите плетеное кресло без одного подлокотника. Шарль сидел ниже ее, обхватив колени руками, на маленькой табуретке, обитой изъеденной молью тканью с бутонами роз.

Некоторое время сидели молча.

– Не слишком общительный старик – это Рене?

– Да, – улыбнулась она. Ну вот, теперь я устроилась… Спешить мне некуда… Только боюсь, вам там неудобно.

Он развернулся и прислонился спиной к камину.

В первый раз они оказались липом к лицу. Смотрел на ее лицо, освещенное лишь тем огнем, который ему поручено было поддерживать, и мысленно ее рисовал. Начал с красивых, очень прямых бровей, потом… эээ… Столько теней…

– И не спешите, – прошептал он.