Заканчивалось всегда тем, что, пьяные от усталости, грозились написать путеводитель. «Глотка с большим уклоном» («Зона благоустройства частного пивопровода»). И вот тогда-то, тогда человечество наконец признает их гениальность!

Потом Шарль на такси подвозил парня и валился на матрас посреди пустой комнаты.

Матрас, одеяло, мыло и бритва – это все, что у него было на данный момент. Так и слышал голос Кейт: «Эта жизнь а-ля Робинзон Крузо всех нас спасла…», засыпал нагишом, вставал на рассвете и чувствовал, что приступает к проекту главного моста своей жизни.

Часто говорил с Матильдой по телефону, объявил ей, что съехал с улицы Ломон и теперь живет на другой стороне горы Святой Женевьевы, у самого подножья.

Нет, комнату себе еще не выбрал.

Ждет ее возвращения…

Никогда раньше не разговаривал с ней так подолгу и понял вдруг, как она повзрослела за последние месяцы. Матильда говорила с ним об отце, о Лоранс, о своей младшей сводной сестре, спросила, бывал ли он на концертах «Лед Зеппелин», и почему у Клер не было детей, и правда ли вся эта история с дверью?

Впервые Шарль заговорил об Анук с кем-то, кто ее никогда не знал. Как-то ночью, хотя он давно уже поцеловал ее перед сном, вдруг счел это совершенно естественным. Поделиться с близким человеком, которому к тому же сейчас столько же лет, сколько было ему, когда…

– А ты любил ее настоящей любовью! – спросила она наконец.

Медлил с ответом, подыскивая другое слово, более верное, более точное, не столь опасное, не столь обязывающее, и получил ту самую пощечину, которой двадцать лет ждал, чтобы прийти в себя, – услышал, как она с пониманием проворчала:

– Ну конечно, какая же я дура… Как же еще можно любить?

***