Теперь можно было наконец вернуться в свой дом и вздохнуть полной грудью. Три месяца спустя их жизнь окончательно вошла в прежнее русло.

Иногда Вероника спрашивала отца, откуда у него на лице шрам.

– О, это напоминание о том, каким глупцом я был когда-то, – отвечал он, исподтишка бросая взгляд на Конни, и в этот момент между ними проскакивала какая-то искра, которая согревала обоих.

Ричард даже не пытался скрыть восхищение, которое испытывал по отношению к отцу. И он, и Вероника считали, что недавние испытания пошли папе на пользу.

– Он теперь проводит дома гораздо больше времени, чем раньше, правда, мам? – говорила Вероника, словно ища поддержки каким-то своим мыслям.

– Да, детка, – отвечала Конни.

Гарри по-прежнему регулярно не ночевал дома как минимум раз в неделю и не меньше двух раз в неделю возвращался домой очень поздно. Так, видимо, и будет продолжаться на протяжении всей оставшейся жизни.

Конни и хотела бы поломать такой порядок, но она слишком устала от многих лет притворства, к тому же иной жизни и не знала.

Как-то раз она позвонила Джэко на работу.

– Ты, видимо, хочешь, чтобы я бухнулся на колени и возблагодарил тебя, благодетельницу, за то, что получил обратно свои собственные деньги? – спросил он.

– Нет, Джэко, просто я подумала, что, возможно, мы могли бы встретиться.

– Зачем?

– Не знаю… Поговорим, сходим в кино. Ты когда-нибудь учил итальянский язык?

– Нет, я был слишком занят тем, что зарабатывал себе на жизнь. – Конни молчала, и Джэко ощутил укол вины. – А ты? – спросил он.

– Нет, я была слишком занята тем, что не зарабатывала себе на жизнь.

Он рассмеялся:

– Знаешь, Конни, по-моему, от нашей встречи будет мало толку. Я снова влюблюсь в тебя и опять, как много лет назад, потащу тебя в постель.

– Джэко, неужели это до сих пор имеет для тебя такое значение?

– Конечно! Я ведь в самом расцвете сил!

– Да, это верно.