Она отдернула руку.

– Ты не притронулась к своей пинте, – смущенно заметил Дэвид.

– Ты тоже.

Бокал выглядел слишком большим, у пива был кисловатый привкус.

– Я, пожалуй, возьму бренди. Ты не хочешь? Чтобы справиться с потрясением. Считай, что это предписание врача.

Он натянуто улыбнулся.

– Нет, спасибо, – отказалась Клэр.

Когда он вернулся, она перегнулась через стол:

– Мне ужасно, ужасно жаль, Дэвид. Я больше ничего не могу сказать. Я знаю, как это, должно быть, страшно для тебя. Я пытаюсь сохранять спокойствие и думать о том, что, черт возьми, мы собираемся делать. Но ты, вероятно, еще не знаешь, что чувствуешь. Вероятно, для тебя это все еще нереально.

– Да. Верно, – сказал он, благодарный за то, что она это поняла.

Снова воцарилось молчание. Дэвид допил бренди.

– Пойдем домой?

Они встали и направились к выходу, стараясь держаться чуть порознь и боясь прикоснуться к друг к другу.

На улице в желтом свете фонарей их лица казались более напряженными. Они молча добрели до автобусной остановки, где меньше часа назад Дэвид решил не дожидаться автобуса. В автобусе они тоже не разговаривали. Раз или два они посмотрели друг на друга, будто желая что-то сказать, но слова не шли с языка.

Примерно за две остановки до той, которая была им нужна, Дэвид встал и робко спросил:

– Выйдем здесь?

– Да. Конечно, – прозвучал вежливый ответ.

При обычных обстоятельствах она бы потребовала объяснений, шутила и спорила.

Они стояли на берегу канала.

– Давай пройдемся, – предложил Дэвид.