Имени их брата Юля долго не могла узнать и думала, что его зовут Юлий или Сентябрин. Или как-то еще в духе месяцев года, а он оказался просто Никитой. Наверное, в переводе с какого-нибудь греческого: бедолага.

Октябрина и Августина всегда и везде ходили вместе. Так что сейчас Юле видеть только одну из близняшек казалось чем-то противоестественным, будто перед ней стоит человек без руки и ноги одновременно. Первое время сестры даже носили одинаковую одежду, из-за чего все их путали. Все, кроме Юли. Для нее же близняшки выглядели как одна и та же картинка, но до и после наложения рефлексов и полутонов. Разница глазу, может, и не слишком заметна, но ощутима каким-то шестым органом чувств. Октябрина была ярче и драматичнее. Бирюзовый оттенок волос, цветные линзы, стрелки всевозможными зигзагами, топы из сеток и цепи, очень много цепей. Августина же более спокойная и домашняя. Голубые глаза и волосы, уютные свитера и вельветовые брюки, минимум макияжа и максимум расслабленности.

Юля не понимала, как люди до сих пор их путали. Они же такие разные! Прям как… август и октябрь!

– Кстати… – протянула Юля. – А где Августина? С ней все в порядке? – Она понимала, что, возможно, лезет не в свое дело, ведь их дружба не распространялась за пределы института, но одногруппница не появлялась на учебе уже полтора месяца, не вышла после летних каникул. Вдруг что случилось.

– Да, в полном, – не моргнув и глазом, соврала Октябрина, рассматривая облупившийся лак у себя на ногтях. – Скоро вернется. И нам тоже бы надо. Хотелось бы сегодня все закончить.

– Ладно, пойдем. – Юля спрыгнула с подоконника, чувствуя, что ей что-то недоговаривают, но дальше донимать подругу расспросами не стала.

Гурман влетел в кабинет за пять минут до конца пары, но это не помешало ему успеть в пух и прах раскритиковать все работы.

– Срочно переделать! – гаркнул он, едва взглянув на мольберт Юли. – Я как будто учитель ИЗО в школе! – добавил он, посмотрев на работу Октябрины, и со страдальческим видом потер виски.

– Это плохо? – усмехнулась Октябрина.

– Отвратительно, – сощурился Гурман.

– А если я сделаю так? – на этих словах она пальцем растушевала свою аккуратную штриховку.

«Сумасшедшая!» – восхитилась про себя Юля.

Гурман молча снял с мольберта работу, разорвал ее на четыре части, бросил их своей студентке на колени и вышел из аудитории.

– Но это того стоило? – хихикнула Юля.

– Определенно, но я его скоро прикончу… – Октябрина разорвала часы своей жизни на более мелкие кусочки. – Юль, у тебя нет знакомого адвоката, случайно?