– Видишь эти орехи?

– Естественно, – хриплю я.

– Их нужно наколоть и почистить, – привычно, на одной ровной волне выдает указание, как рекомендацию. Поджимаю губы и киваю, принимая «любезно» протянутую Курочкиным странную металлическую штуку. Машинально рассматриваю ее. Спрашивать, как пользоваться – западло. В принципе, вроде как догадываюсь. Голова, слава богу, работает. – Я делаю опару на тесто, – сообщает между тем старик. – Хочу к приходу Вари испечь рулеты. С маком и с орехами.

Я никак не комментирую. В принципе Курочкин и не ждет. Так обычно и проходит наше общение – он говорит, я слушаю, по надобности периодически киваю или отпускаю какой-то односложный ответ.

– Варя любит сладкое, – сообщает Фр… старик, гремя мисками.

Я выдаю свою самую частую реакцию – киваю. Сам же ловлю себя на мысли, что не осведомлен. Ну, то есть, наверное, так и есть. Если подумать… Она часто употребляет какую-то кондитерку или шоколад. Просто я… Я на этом не фокусировался.

– Она любит улун, – выдавливаю из себя, внося какой-то вклад в этот диалог.

– Отлично, – бормочет довольно. – У меня, есть. Заварим.

Только в перспективе этот процесс, а у меня в ноздрях уже стоит специфический запах. В голове мутно становится. Пару дней прошло, а я снова тоскую. Блядь, конечно, тоскую. Она только в общагу вошла, я чуть не завыл, как псина, и не начал драть дверь. Периодами перед самим собой все еще стыдно за эту хуйню, однако остановить я ее не могу.

– Хорошо, что ты пригласил Варю, – продолжает Курочкин, когда я, приноровившись, раскалываю первый орех. Что мне в нем больше всего нравится, при разговоре он никогда не таращиться мне в рожу. Всегда как будто тупо о ерунде болтает, занимаясь какой-то более важной работой. Выкупаю, что фишка стреляная, но все равно благодарен за нее. – Варя – хорошая девушка. И ты неплохой парень. Ладно, Ренат Ильдарович… – тут стоило бы вставить после тире: «псих». Но старик, конечно, никогда подобного не скажет. Пауза красноречивая. Умеет орудовать без слов. – Но как же Валентина Николаевна? Она казалась мне рассудительной женщиной.

– Она ничего не решает, – сухо выговариваю я. Раньше на этом бы и закончил. Но тут вдруг не могу остановиться. – Ирод полностью подмял. Настолько внушаемая, что на Варю срать, – в конце этой речи так тяжело выдыхаю, словно десятку километров пробежать пришлось.

Черед Курочкина кивать – замечаю это краем глаза. Мы по-прежнему просто бок о бок занимаемся этой кулинарной херней.

– Чем же отец давит на тебя? – впервые задает этот вопрос.

Очевидно, что долго собирался. И не праздное любопытство это, сейчас понимаю. А еще месяц назад, конечно же, воспринял бы в штыки. В очередной раз признаю: ловкач старик.