– За два.
– Что?
– Я тут уже два дня.
Он улыбнулся уголком губ.
– Любите точность. Откуда вы, мисс Дэвис?
– Городок рядом с Клермонтом, округ Додж. А вы из Нью-Йорка?
Ричардсон кивнул. Надеюсь, я не показалась ему безумной фанаткой-сталкером, я даже не искала о нем ничего в интернете… пока.
– Моя подруга… – попыталась я объяснить свою проницательность, нервно сжимая в кулаке тряпку. – Патриция приехала в Луксон из Нью-Йорка. У нее такой же акцент, как у вас.
– Луксон? Никогда не слышал.
– Никто не слышал. – Я отвернулась и продолжила стирать мел, вдыхая его сухой запах. Зачем, в таком случае, я заговорила о городе? Оставить в прошлом – вот что я обещала. – Поэтому мне хотелось оттуда уехать.
– Вы не производите впечатление деревенской девушки.
– Спасибо книгам.
– Значит, родители обычные работяги?
– Да, сэр, – поддразнила я, едва сдержавшись, чтобы не отдать ему честь, как солдат командиру. Серьезно? Ричардсон хочет поговорить о моих родителях? Он знает меня всего одну лекцию! Неловкие встречи в коридоре и в кофейне не считаются. – У меня первой в семье будет высшее образование.
– Они, наверное, гордятся вами.
– Наверное, – ответила я резче, чем хотела.
Глаза защипало, и, яростно стирая мел, я мечтала уйти из кабинета. Осталось одно слово, до которого не получалось дотянуться: «Нравственность». Гениально, попросить самую низкую девушку на курсе вытереть двухметровую доску. Пару раз я подпрыгнула – все равно мне было не достать до размашистой «Н», что уж говорить о других буквах. А мое платье… короткое, наверняка задралось. Переключиться на новые эмоции – значит притупить боль от воспоминаний, и это оказалось приятно. Мне стало жарко, стоило представить, как профессор Ричардсон уже несколько минут смотрит на подол моего сарафана, едва прикрывающего ягодицы.
Из-за пылающих щек я не смогла обернуться и хрипло спросила:
– Вы могли бы… помочь?
– Да, конечно.