– И я охренеть как рад этому факту.

Усмехнувшись, я смываю пену с тарелки.

– Еще я думаю о твоем…

– Не продолжай, я сам додумаю идеальный конец этой фразы.

Рассмеявшись, я на мгновение прикрываю веки и ставлю чистую тарелку в стопку других рядом с раковиной. Взяв полотенце, Джейк принимается вытирать посуду.

– С тобой невозможно говорить серьезно. Я хотела сказать, что все думаю о твоем опыте.

– Микаэла.

– Девушки заходили в твою постель чаще, чем в примерочную магазина, уж извини. Наверняка у тебя были очень опытные и все такое. А меня словно надо, ну, не знаю, учить играть на гитаре.

– Ты правда думаешь о других девушках? Мне даже немного обидно, потому что моя голова забита только тобой, Рамирес.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Джейк замолкает на какое-то время.

– Я мечтал о тебе, Микаэла. О нас. – Он поворачивает голову и заглядывает в мои глаза, на его лице нет привычной ухмылки или желания рассмеяться. – Мне крышу сносит сама мысль, что ты выбрала меня. Что простила меня. Что ты правда моя. Так что выброси из головы эти дурацкие мысли, ладно? Потому что ты – лучшее, что случалось со мной. Особенно этим вечером.

Хлопает входная дверь, и я вздрагиваю.

– Ну как вы тут? – спрашивает мама, застыв в дверях кухни. – Долли с Сэмом еще нет?

– Нет, наверное, после кино зашли в ресторан, – отвечает за меня Джейк. Он звучит беззаботно, а вот мои ноги начинают дрожать от одной мысли о том, что мама каким-то образом поймет, чем мы здесь занимались.

– Ты что, помогаешь мыть посуду? – спрашивает мама.

– Нет, это Микаэла моет, а я просто вытираю, – он взмахивает полотенцем. – Правда я милый?

– Да, Долли очень хорошо тебя воспитала.

Не удержавшись, я закатываю глаза.

– Ты чего так долго? – спрашиваю я, обернувшись. – Свидание?