Надев куртку и кеды, я выхожу к дороге и смотрю на приближающийся свет фар белого Вольво. Шины шуршат и останавливаются, из-за слепящего света я не вижу Бэйли, поэтому иду к машине и, открыв дверцу, сажусь в салон.

На голове Бэйли розовая шапка, светлые волосы ровно подстрижены и заканчиваются у линии челюсти. На ней большая толстовка, которая, скорее всего, принадлежит Мейсону.

Подавшись вперед, я молча обнимаю Бэйли, стискиваю ее в объятиях так сильно, что ей наверняка больно. Судорожно выдохнув, она обнимает меня в ответ и, похлопав по спине, отстраняется, ее губы растягиваются в фальшивой улыбке.

Из-за коротких волос ее лицо кажется более круглым, а голубые глаза – больше. Бэйли по-прежнему похожа на красивую куклу Барби, но я не решаюсь сказать об этом вслух. Это явно не тот комплимент, который ей сейчас нужен.

– Я не знаю, что сказать, Бэйли, мне очень жаль.

– Было и было, – отмахивается она. – Дерьмо случается, верно?

К горлу подкатывает першащий ком, и, тяжело сглотнув, я киваю.

– Микки, я хочу попросить тебя о большом одолжении.

– Что угодно.

– Не торопись с ответом. – Прикусив губу, Бэйли барабанит пальцами по рулю. – Я хочу снять документальный фильм о старшей школе Уэст-Мемфиса и о жестокости женского буллинга. Нужно интервью жертв на камеру. Я пойму, если не согласишься, но, может, ты хотя бы сможешь поделиться со мной контактами тех, кого унижали Айрис и ее подруги. Этот фильм станет моей заявкой в университет, может, даже выбью себе стипендию. А еще этот фильм может помочь мне вернуться в «Примроуз», они захотят быть причастными к громкой теме и подписаться в титрах, я уверена.

Бэйли садится вполоборота, в ее глазах написано, что она готова к любому моему ответу.

– Ник рассказал о твоих словах, что девочки в школе боятся говорить. И я понимаю почему и понимаю риск. Если жертвы буллинга согласятся, и фильм обнародуется, то в школе может быть нелегко, но может произойти и так, что это перевернет картину вверх ногами. Может, мы даже добьемся смены руководства школы.

Я с облегчением выдыхаю, когда слышу имя Ника – они хотя бы поговорили. А еще меня беспокоят мысли о смене руководства школы, потому что мистер Шервуд всегда был очень добр ко мне, но за все годы обучения в школе происходило столько жестоких случаев, на которые он закрывал глаза. Можно быть хорошим человеком, но плохим руководителем. Если бы ученики боялись наказания, было бы меньше плохих случаев или все было бы так же? В любом случае ничего не меняется уже много лет. Как-то раз Джейк сказал очень правильную вещь: в проблеме с теми же соцработниками нужно бить не по органам опеки, а по всему окружному совету попечителей. Чтобы убить наверняка, нужно целиться в сердце системы.