– Нет, это ты меня прости, – кусает губы Флоренс. – Стоило говорить спокойнее. И место не очень подходящее.

– Можем пойти к Тьяго на кухню, – кивает та. – Им с Джеком точно есть что обсудить без нас.

Она оказывается права: пока Джек жарко объясняет что-то задумчиво кивающему Тьяго, им удается проскользнуть незамеченными. Кухня выглядит удивительным кусочком уюта посреди полузаброшенного района Квинса. Кирпичные стены, необработанная деревянная мебель и запах свежеиспеченных блинчиков делают это место похожим на настоящий дом.

– Давно у вас? – спрашивает Флоренс, усаживаясь на высокий стул.

– С прошлой среды, – отвечает Моника. – Тьяго с первой встречи звал на свидание, но я не хотела соглашаться, пока не разберусь в себе. Кстати, за это тебе спасибо.

– Мне-то за что?

– Я все время на вас с Джеком смотрела, – отворачивается она к огромному окну, выходящему на мусорку. – Когда вы расстались, вам обоим было настолько плохо… А потом этот фонд. Я все думала: а если мы с Леоном разойдемся, кто-нибудь из нас хоть что-то почувствует?

– Мне казалось, у вас все хорошо.

– А этого легко достичь, когда вам все равно, – морщит нос Моника. – Я, знаешь, его прямо спросила: как думаешь, мы бы сделали друг для друга то же, что Джек и Флоренс?

– И что он ответил?

Флоренс неудобно от этого разговора: она мнет пальцы, не зная, как поддержать Монику. И нужно ли.

– Это маловероятно. – Она очень похоже изображает ровный голос Леона. – Тогда я поняла: искала с ним то же, что всегда. Чтобы было легко. А я уже не хочу легко.

Моника поворачивается обратно, задумчиво морщась.

– Хочу по-настоящему. Может, в какие-то моменты будет сложно и даже больно, пусть.

– Ты уверена, что с Тьяго так?

– А как с ним по-другому? Или серьезно, или никак.

Она вздыхает и прикрывает глаза, собираясь с духом.

– Ты можешь быть против наших отношений, но они мне очень нужны. И ему тоже.

– Я не против, – отвечает Флоренс. – Правда, если вам обоим хорошо, занимайтесь чем угодно.

В глубине души она надеется, что Гэри скажет то же самое. Вероятность этого близится к нулю, но, если для него все давно закончилось, зачем ему быть против?