От упоминания моей настоящей матери Диана издала тихий звук, который я чуть не упустила. Я знала, она не понимает, почему я стараюсь поддерживать с ней отношения. Честно, большую часть времени я об этом жалела, но я никогда не скажу об этом самому близкому для меня человеку во всем мире, потому что знаю, что она ответит, и этого я слышать не хотела.

— Подумала, ты захочешь знать об этом, если планировала поехать в гости, — наконец, пробормотала она.

Я не часто ездила в Эль-Пасо, но она была права. Теперь, когда знаю, кто там, я точно не захочу ехать.

— Мне правда надо через секунду уходить, Ванни, — быстро добавила моя лучшая подруга, прежде чем я смогла что-то ответить. — Но ты сказала Миранде, что уходишь?

«Миранда» влетела в одно ухо и вылетела из другого. Я так долго называла его так, что уже перестала замечать.

— Я сказала ему вчера.

— И?

Она просто не позволяла мне хандрить в моей реальности.

— Ничего, — не было смысла лгать или придумывать что-то, что сделает меня более значимой для Эйдена, чем есть на самом деле. Я никому не рассказывала о нем многого, из-за контракта о неразглашении, который подписала, когда только начала на него работать, но Диана знала достаточно, чтобы понять, почему его имя было сохранен в моем личном телефоне как Миранда Пристли из «Дьявол носит «Прада»».

— О, — прозвучал ее разочарованный ответ.

Да. Я тоже так подумала.

— Как только ты уйдешь, он будет скучать по тебе. Не переживай об этом.

Очень в этом сомневаюсь.

— Ладно, я должна бежать, клиент здесь. Позвони мне позже, Ван-Ван. Я заканчиваю в девять.

— Позвоню. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. О! И подумай о том, чтобы я покрасила твои волосы, как только ты оттуда выберешься, — добавила она, прежде чем отключиться.

Комментарий Дианы заставил меня улыбнуться, и я улыбалась, когда шла в кабинет Эйдена, чтобы проверить его почту. Разговор с Ди всегда наделял меня хорошим настроением. Тот факт, что она была одной из самых спокойных личностей, которых я когда-либо встречала, часто успокаивал мою душу. Она никогда не наезжала на меня за то, что я так много работаю, потому что сама работала не меньше.

Но я говорила ей то же самое, что мой приемный отец сказал, когда мне было семнадцать, и я рассказала ему, что хочу продолжить заниматься искусством:

— Делай то, что должна, чтобы быть счастливой, Вани. Никто, кроме тебя, не сделает этого.

Я верила именно в это, когда рассказала приемным родителям, что хочу поехать учиться в колледж за тысячи километров отсюда, и что я говорила себе, когда не получила стипендию, а моя финансовая помощь была каплей в море, которая никак не могла помочь мне оплатить обучение.