– Мне так жаль, что так получилось с моей мамой, – говорю я ей, и у меня сводит живот. – Я не знаю, почему она решила, будто это нормально. Честно говоря, понятия не имею, что творится у нее в голове большую часть времени. Но после музея она мне пообещала, что больше не станет заниматься такими делами.

– Это не твоя вина, – говорит Оливия спокойным голосом. – Я знаю, ты делаешь все, что в твоих силах, и ее действия никак не влияют на тебя.

В это трудно поверить, особенно зная, что в кругах, в которых вращается моя бабушка, семья, воспитание и все остальное очень много значит. Люди определенно осудили бы меня за то, что сделала моя приемная мать – черт, да они, скорее всего, уже осуждают.

– И все же, – говорю я. – Если она еще когда-нибудь выкинет что-нибудь подобное, пожалуйста, дай мне знать. Я пыталась объяснить ей, что это выходит за рамки приличия, но не знаю, дошло ли до нее. Я накричала на нее и порвала с ней все связи, что, вероятно, следовало сделать давным-давно.

– Я уверена, у тебя были свои причины не делать этого. – Оливия сцепляет пальцы на коленях. – Долгое время она была всем для тебя, так что я понимаю, почему ты этого не сделала. И предложение помочь ей с реабилитацией остается в силе.

– Спасибо, – шепчу я и благодарно улыбаюсь, а губы слегка дрожат.

Оливия похлопывает меня по руке, а затем ее лицо озаряется.

– О, я хочу тебе кое-что показать, – говорит она, вставая и подходя к полке на стене. – Я откопала это на днях и подумала, что тебе будет интересно взглянуть.

Настроение немного поднимается, и я наблюдаю, как бабушка возвращается с фотоальбомом. Она садится рядом со мной, и мы вместе листаем его, смотря фотографии моего отца, когда тот был ребенком.

– Кертис был непослушным мальчиком. – Оливия хихикает, проводя пальцами по его фотографии, где он весь вымазался в грязи, и широко улыбается. Он немного похож на меня, у него такой же формы нос и темно-русые волосы. – Ему всегда нравилось носиться и играть, и мы чаще всего находили его на улице в грязи. Иногда это выводило его учителей из себя, но он все равно был лучшим учеником в классе.

Она переворачивает страницу, улыбаясь фотографии моего отца, стоящего рядом с ее гораздо более молодой версией. У них в руках огромные рожки с мороженым, и они вроде бы на пляже, наслаждаются жизнью.

Бабушка показывает мне фотографию за фотографией, и я рассматриваю их все, слушая ее рассказы о том, где те были сделаны, и что они тогда делали.

Мне не удалось узнать отца, но, видя эти фрагменты его жизни, я словно возвращаю себе частичку его самого. Конечно, мое детство было не таким, как у него, но когда я смотрю на фотографии, то вижу определенное сходство. То, как в уголках его глаз появляются морщинки, когда он широко улыбается. Что-то в линии его подбородка и слегка вздернутом носу.