– Будет готово, брат, – сказал парень. Исчезнув на несколько секунд, он оказался перед столом, на который указал Каран. Затем подал знак пальцами. Большая рука Карана скользнула в мою, крепко сжав ее, и мы вошли в толпу. Сев за стол, разъединили руки, но на моей ладони остался его пот.

– Что будешь пить? – спросил Каран, сидя напротив меня.

Я нахмурилась и перевела взгляд на блестящую деревянную поверхность стола.

– Фруктовый сок? Сода? Кола? – Некоторое время он молча рассматривал мое лицо. – Говори, девочка.

– Я не разговариваю.

– Но ты заговорила, – сказал он, зажимая мой нос двумя пальцами и медленно сжимая их. Когда у меня перехватило дыхание, я подняла глаза и посмотрела на него. Наши взгляды встретились, мое отражение в его глазах было таким ясным… Смотреть этому человеку в глаза было все равно что смотреть в зеркало.

– Иногда я действительно не узнаю тебя, – сказала я, глядя на Карана. Музыка замедлилась, послышались звуки гитары. В его черных глазах застыли вопросы. Освободив нос от его пальцев, я медленно моргнула и снова перевела взгляд на мужчину. – Иногда ты очень холоден. Так холоден, что у меня даже кости холодеют. А иногда… – Я глубоко вздохнула, вернула взгляд на поверхность стола и некоторое время молчала. Затем я снова перевела на него взгляд. – Иногда я вижу обиду в твоих глазах. Ты странный человек. Я не могу тебя понять.

Каран молчал некоторое время, его глаза не отрывались от меня. Звук гитары был, пожалуй, единственным движением в нашем взгляде. Нас не особо заботило существование людей. Взгляд этого мужчины давил на меня, но я не могла освободиться от него.

Как будто ад разверзнется, как только мои глаза оторвутся от его. Тело исчезнет из этого мира, не оставив ни единого следа. А я хотела оставить как можно больше следов в этом мире.

– Я думаю, что хорошо быть странным, – сказал Каран прямо.

– Я тоже так думаю, но приятно просто быть странным. Когда к этому добавляется противоречие, это становится немного невыносимым.

– Я противоречив? – спросил он, приподняв одну бровь. Губы сложились в прямую линию. – Я думаю, ты видишь то, что хочешь видеть, малявка. На самом деле я всегда иду по одному и тому же пути. Не люблю сбиваться с него.

– Когда ты перестанешь называть меня малявкой? – спросила я, щурясь.

– Когда ты вырастешь.

– Вырасту? – сказала я, качая головой. – Каково определение возраста? Поскольку даже девятнадцать лет для тебя мало, нужно определить возраст, чтобы я могла знать, кого ты считаешь взрослым.

Он не ответил.

– Я так и предполагала, – сказала я, глубоко вздохнув. – Я думаю, тебе следует перестать называть меня малявкой.