У Тео дела обстоят не лучше. Он сгорбился напротив нас, бутылка пива трясется между коленями, голова опущена. Все его тело дрожит от беззвучного смеха.

– Господи, Пич. – Наконец он поднимает голову со вздохом, слезы блестят в глазах. – Вот это точно.

Я смеюсь вместе с ними отчасти потому, что это смешно, но по большей части потому, что у Джун слезы текут по щекам. Когда она приходит в себя, то икает, лицом упираясь мне в плечо.

– Ты в порядке? – усмехаюсь я, подталкивая ее локтем.

Кивнув, она смахивает слезы, смешавшиеся со следами туши, и делает глубокий вдох. Она ловит мой взгляд, ее глаза все еще блестят.

– Думаю, я в порядке. Фух. – И затем Джун тянется ко мне и проводит большим пальцем вдоль уголка моих губ, ее лицо находится буквально в нескольких сантиметрах от моего. Запах ванильного крема окутывает меня. Я резко вдыхаю, про себя отмечая, как сладкая улыбка все еще теплится на ее губах. – Тут было немного глазури, – тихо говорит она, морща носик.

Губы покалывает от ее прикосновения.

Возьми себя в руки, Брант. Возьми себя в руки, мать твою.

– Спасибо. – Я делаю глоток пива и отвожу взгляд в сторону, пытаясь не обращать внимания на прикосновение ее плеча, все еще крепко прижатого к моему так, как будто ей холодно. Как будто на улице не выше двадцати градусов, а в полуметре от нее не потрескивает огонь.

Я вздыхаю, опуская бутылку пива.

Когда я поднимаю взгляд, Тео смотрит на меня. Очень внимательно смотрит на меня.

Изучающе.

Глаза прищурены, а смешливое настроение исчезло. Его рука крепко сжимает горлышко бутылки.

Что он видит прямо сейчас?

Светят ли прожектором на мое сердце?

Выдал ли я себя, когда мой взгляд на мгновение задержался на губах Джун?