– Ну… – вздыхает он, засовывая руки в карманы брюк и смотря на небо. Он постукивает по кобуре. – Подходящий денек, чтобы кого-нибудь спасти.
– Всегда подходящий денек, чтобы кого-нибудь спасти, – ласково улыбаюсь я.
– Ага, наверное, так и есть. – Глаза Тео светятся от любви, когда он смотрит на меня. – Я горжусь тобой, Пич. Ты ведь знаешь это, правда?
Я улыбаюсь еще сильнее, шаркая на месте босыми ногами, – крошечные камешки впиваются мне в ступни.
– Да, я знаю.
– Ты умная, и мудрая, и такая охренительно добрая. Я не могу дождаться дня, когда увижу, как ты зажжешь сцену своим талантом и своим большим, прекрасным сердцем. Ты будешь на высоте, Пич, правда. И я буду болеть за тебя на протяжении всего твоего пути к вершинам. – Он кладет мне руку на плечо и нежно его сжимает. Его синие глаза становятся чуть светлее, когда на них падает солнечный свет. С нахальной улыбкой он заканчивает: – И я выбью дурь из каждого мальчишки, которого ты попытаешься прихватить с собой.
Я срываю шаль и швыряю ею в него, когда он, смеясь, несется в дом.
* * *
Я в шоке прикрываю рот рукой.
Селеста крутится возле мистера Кента, нервно заламывая руки, щеки у нее такие же красные, как и ее обтягивающее платье. Громко играющая музыка заглушает звук ее голоса, пока мы с Женевьевой сидим рядом за круглым столом в нескольких футах, пытаясь скрыть возгласы недоверия.
Мистер Кент отходит от Селесты, почесывает шею и оглядывает комнату. Он даже немного вспотел.
– Она сумасшедшая, – шепчет Жен мне на ухо. – Она просто чокнутая.
Я хихикаю себе под нос.
Когда мы перешли в старшую школу, то заключили уговор: каждая из нас должна была выполнить совершенно безумное «действие» на выпускном вечере. Мы, конечно же, ничего не получаем от этого: ни призов, ни золотых медалей. Только совместное унижение, взаимное уважение и пожизненные «не могу поверить, что мы это сделали» хихиканья.
Честно говоря, я думала, что подруги забыли о нашем маленьком глупом уговоре, но Селеста подняла эту тему в тот момент, когда мы собрались за столом и наши ухажеры отошли, чтобы выпить пунш и поболтать о спорте.
С «действием» для Селесты определились легко. Она была влюблена в своего учителя математики, мистера Кента, с того самого момента, как переступила порог его кабинета. Мы с Жен загадали ей признаться ему в своих самых сокровенных фантазиях. Самых непристойных фантазиях, таких, которые заставили бы взрослого мужчину покраснеть.
Похоже, это сработало.