Я вспыхиваю от смущения, вставляю ключ в замок зажигания и завожу машину.
– Я просто имела в виду… она так считает. Точно.
– Почему ты так решила?
Разволновавшись, все, что я могу сделать, – это повернуть зеркало заднего вида в его сторону, чтобы уставился на свое собственное отражение. Затем я привожу машину в движение и срываюсь с места, мечтая оставить свое унижение позади в клубах выхлопных газов.
Он смеется в ответ, пристегивая ремень безопасности. Я уверена, что он сейчас будет допытываться и дразнить меня, но все, что он делает, – это закидывает ногу на приборную панель и меняет тему.
– Так что ты решила: переезжаешь к Жен или нет? – спрашивает он, пока я включаю радио, чтобы музыка заглушила непроходящее чувство стыда. – Возможно, тебе будет полезно вырваться из родительского дома. Почувствовать вкус независимости, понимаешь?
Я бросаю на него быстрый взгляд, когда мы выезжаем на главную дорогу. Мы обсуждали мое желание стать более независимой на пляже на прошлой неделе, лежа на пляжных одеялах и разглядывая облака.
– Я не уверена, что сейчас подходящее время. У меня нет стабильной зарплаты.
– Умно. Ты еще маленькая.
– Маленькая и потерянная, конечно.
– Ты могла бы снова начать танцевать. – Брант отворачивается от окна и смотрит на меня. – Я бы этого хотел.
В груди все сжимается от нахлынувшего чувства ностальгии. Разочарования. Сожаления, что бросила то, чем так дорожила и над чем так усердно работала.
Вздохнув, я киваю:
– Возможно, когда-нибудь. Моя астма все усложняет.
– Многие люди с астмой занимаются физически изнурительной работой. Тебе просто нужно быть осторожнее. Подходить с умом.
– Наверное.
– Подумай над этим, Джунбаг. Пожалуйста.
От его фирменного прозвища у меня щемит в груди. Брант произносит его не так часто, как раньше, и я уверена, что это из-за того безрассудного поцелуя. Он ассоциирует это имя с невинностью, а то, что произошло между нами, не имело с этим ничего общего.