Бишоп прижимает меня к себе.

– Лукан изнасиловал Мэдисон, когда она была маленькой девочкой.

Гектор потягивает сигару, но я замечаю, что слова Бишопа вызывают у него злость, и это меня удивляет. Это Гектор Хейс. Не думаю, что что-то подобное могло его обеспокоить. Заметив мое внимание, он смеется.

– Не принимай это близко к сердцу, милая. Лично ты не нравишься мне по многим причинам. – Он смотрит на своего сына, а затем снова на меня. – Но я не одобряю изнасилования.

– И… – Бишоп делает паузу, но затем продолжает, – …и Брантли.

Резкий звук ударов прекратился, теперь слышны рыдания. Не тихие рыдания, а отвратительный, нечеловеческий вой, и я поворачиваюсь в объятиях Бишопа, чтобы наконец посмотреть на Брантли.

Он сидит, обхватив руками колени и качается вперед-назад рядом с тем, что осталось от Лукана. Кровь капает с его волос, лица и рук, но он не перестает монотонно качаться, громко всхлипывая.

– Я не хотел. Почему? Почему ты заставил меня это сделать? Все эти разы…

Он качает головой. Мое сердце разрывается. Я медленно приближаюсь к нему, когда Бишоп хватает меня за руку.

Я поворачиваюсь к нему лицом, но он качает головой.

– Не надо.

– О чем ты говоришь? Неудивительно, что он меня ненавидит, Бишоп, – шепчу я, глядя ему в глаза. – Ему нужно было кого-то винить, поэтому он обвинил меня в том, к чему нас принуждал его отец. Он винил меня потому, что, если бы меня не существовало, этого бы не случилось.

Бишоп качает головой:

– Нет, детка.

Он отводит взгляд и смотрит мне за спину.

– Тридцать семь, – шепчет Брантли, и я быстро поворачиваюсь к нему лицом. – Тридцать семь маленьких девочек.

Что? Я хочу переспросить, но не делаю этого, боясь, что он на меня накинется. Вместо этого я молчу, надеясь, что он продолжит. Так он и поступает.

Он смотрит на меня, фары машины освещают его лицо. Кровь покрывает его кожу и одежду, в руке зажат нож. Он бросает его, и тот приземляется у ног Бишопа.

– Но ты права, – начинает он, обходя лежащий на земле изуродованный труп. – Я ненавидел тебя. Я так и не понял, почему ты вернулась. Когда мы были детьми, на моем дне рождения я ненавидел всех детей, не только тебя, но мой отец уже начал говорить о том, что он хочет с нами сделать. – Он делает паузу. – Когда ты пришла в Риверсайд, я не знал, помнишь ли ты меня. Сначала я думал, что помнишь, и, не знаю… трахаешься с нами, чтобы отомстить за то, что сделал Лукан.

Черт, это многое объясняет.