— Но он же парализованный, — говорю, и голос окончательно срывается. Прокашливаюсь. Смотрю на подруг и шепчу умоляюще. — Девочки, скажите, что вы пошутили...

На террасе ресторана, на которой мы сидим, повисает тишина. Даже официант возле соседнего столика замирает.

Мария заправляет за ухо прядь волос, поспешно отводит взгляд. Антониетта уставилась в окно, будто там происходит что-то дико интересное.

Я с грохотом бахаю о стол бокалом с недопитым коктейлем. Безалкогольным, я не люблю алкоголь.

— Он парализованный, — повторяю громко. — Они что, с ума сошли?

Вообще-то Риццо Фальцоне не просто парализован. Парень с рождения форменный овощ, пускающий слюни. Я искренне сочувствую донне Луизе и покойному дону Марко, но...

Внезапно Антониетта поворачивает голову и говорит очень ясно и внятно:

— Не кричи. Не хватало, чтобы потом говорили, как ты прилюдно обсуждала своего мужа!

— Да плевать! — меня трясет. — Я не выйду замуж за Риццо.

Мария поджимает губы и говорит как будто примирительным тоном, но в нем слишком явно звучат мстительные нотки.

— Ты всегда была слишком гордая, Вивиана. Твой отец мечтал подложить тебя под дона Феликса. Но не вышло, придется смириться. Ты дочь предателя, так что никто тебя даже спрашивать не станет.

Антониетта пытается улыбнуться, но выходит фальшиво.

— Ну ты же все сама прекрасно понимаешь, Виви! Так устроен мир. Радуйся, что хоть кто-то тебя берет после всего, что устроил синьор Моретти...

Смотрю на них и не узнаю. Я считала их своими подругами, мы вместе обсуждали парней, выбирали наряды, делились своими девчачьими секретами. А теперь они говорят такие ужасные вещи...

И меня обсуждают. Как товар. Святая Розалия!..

Да, мой отец предал дона Феликса, но...

— Дети за родителей не отвечают, — говорю, облизывая пересохшие губы, — так дон Феликс сказал.

Мария пожимает плечами.

— Правильно. Вот поэтому ты и станешь донной Фальцоне. Для многих это, знаешь ли, мечта.