Гедеон еще спал. Верхняя половина кровати была слегка приподнята. Его ресницы слегка подрагивали во сне.

– Привет, – я с нежностью коснулась губами его лба, а затем мы сели на стулья с одной стороны кровати и молча ждали.

Разноцветные линии показателей бегали по монитору, издавая тихий писк.

Наконец он едва заметно шевельнулся. У меня екнуло сердце. Я взяла его руку в свою ладонь и слегка сжала.

Но он не просыпался. Его грудь размеренно поднималась и опускалась, пока аппарат дышал за него. Доктор сказал, что это нормально с учетом того, что он долгое время был в коме.

– Я переживаю, что он не приходит в себя, – испуганно прошептал Ден.

– Не думай о плохом, – произнесла я, чувствуя, как к горлу подкатывает истерика. – Он совсем скоро проснется, и все будет хорошо.

– Почему он не приходит в сознание? – Илона требовательно посмотрела на доктора, который стоял перед мониторами и невозмутимо изучал показатели. Сейчас она была вместе со мной в палате, пока Ден отправился в кафе, чтобы купить нам кофе. – Прошло уже пятнадцать часов. Вы говорили, что все в порядке, он должен был уже давно очнуться!

– Прошу вас, успокойтесь, такое бывает.

Илона обессиленно упала на стул, едва сдерживая слезы.

– Вы сказали, что он вот-вот очнется, – продолжала она повторять дрожащим голосом. – И это было целых пятнадцать часов назад. Вы обещали, что с ним все будет хорошо.

Подошла медсестра и мягко увела ее в комнату ожидания.

– Гедеон, возвращайся к нам поскорее, – проговорила я, сжав его руку, лежавшую вдоль тела. – Ты нам так нужен. Я тебя так сильно люблю. Пожалуйста, просыпайся. Пожалуйста.

Через десять минут вернулся Ден и протянул мне стакан с кофе. Наше напряженное дежурство продолжилось. Минуты тянулись, словно целые часы. Я в очередной раз наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб, и позвать его, чтобы он меня услышал. Я посмотрела на его прекрасное лицо, и у меня дрогнуло сердце при виде ужасной трубки, закрепленной у него во рту.

– Много лет назад я вот так же сидел рядом с ним в тульской больнице, – еле живым голосом сказал Ден, проследив за моим взглядом. – Ему тогда было одиннадцать, и он был также подключен к аппарату искусственного дыхания, потому что задыхался из-за панических атак после убийства его семьи. Ему столько всего пришлось пережить. Он почти два года провел в реабилитационном центре, боялся музыки как огня, но затем в ней же и нашел свое спасение. И вот сейчас он снова в таком состоянии. Мне больно видеть это. Он этого не заслужил.

– Сегодня должен был состояться концерт в Питере, – вспомнила я. Оба концерта из-за форс-мажорных обстоятельств были отложены на неопределенный срок.