– И?

Вместо ответа я достал ключ из кармана джинсов и провернул его в скважине. Залез первым в люк и, убедившись, что все в порядке, протянул Виолетте руку и помог подняться.

Солнце упало за горизонт, подпаливая облака. Над нами сиреневым бархатом раскинулось меркнущее майское небо. Крыша общежития, покрытая каким-то черным материалом, нагрелась за день и оставалась до сих пор теплой. Я достал из рюкзака плед и расстелил его. Сел на него по-турецки и похлопал по месту рядом с собой.

– Садись.

– Как ты узнал, что можно подняться на крышу? – спросила она, устраиваясь рядом.

– Парни со старших курсов много чего знают и иногда делятся секретами.

– И чем они тут занимались? На этой крыше, – с подозрением спросила она.

Я хохотнул.

– Не знаю.

Мы легли на плед и уставились на меркнущее небо, на котором начали вспыхивать первые звезды. Вокруг общежития шумел свежей листвой парк Института биологии, кто-то еще оставался на спортивной площадке и играл в баскетбол – были слышны глухие удары мяча о покрытие. Я сплел ее пальцы со своими, повернулся к ней лицом и посмотрел в глаза.

– Константу отчисляют.

– Почему? – засмеялась Виви, ожидая, наверное, что я вместо этого скажу что-то романтичное.

– Сколько он пропустил пар, известно одной Вселенной. Он не закрыл зимнюю сессию, и к летней его не допустили из-за прогулов.

– И чем он планирует теперь заниматься?

– В армию пойдет.

– Забавно… Как там Троцкий и Серж?

– У нас бесконечные концерты на балконе. Особенно теперь, когда стало тепло. Как обычно, не пропускают ни одной юбки.

– Паршивцы, – улыбнулась она.

– Так что приходи в гости, хватит от них стреляться. Если они опять будут к тебе приставать, я их накажу.

Виолетта усмехнулась, и я наклонился над ней. Дотронулся ладонью до щеки и мягко прикоснулся к ее губам с ароматом зеленого яблока. Ее язык встретил мой, и мы начали целоваться, медленно и безмятежно.