Я сижу на маленькой пристани, менее чем в пяти минутах ходьбы от квартиры, прямо у воды, за которой я наблюдаю. Стало холоднее, тучи все темнеют и темнеют, небо затянуло серым. Надо было что-нибудь еще надеть.

И вообще я не должна была приходить сюда.

И сколько бы я ни думала о том, чтобы пошевелить подтянутыми к себе ногами и отпустить руки, которыми я их обхватила, о том, чтобы встать, я этого не делаю. Я сижу здесь уже целую вечность, не имея ни малейшего понятия, через сколько вернется Мэйсон.

Я кладу подбородок на колени, смотрю на воду и жду. Я прекратила попытки понять, что нужно будет сказать Мэйсону или как объяснить ему, почему я вообще здесь. Наверное, мы уже прошли этот рубеж. Наверное, мы уже знаем ответ. Я знаю ответ.

Я закрываю глаза. Да, знаю…

Ветер залетает ко мне под футболку, вода плещется о берег, и издалека до меня доносится гром.

Моргнув, я открываю глаза, смотрю наверх, запрокидываю голову и оглядываюсь по сторонам. Выглядываю за светло-зеленый навес дерева рядом со мной. Облака летят быстро, сбиваются в кучу. Приближается гроза.

Мои руки уже очень холодные.

Вот и второй раскат грома. Я лишь плотнее прижимаю ноги к своему телу, оттягиваю край футболки немного пониже и остаюсь на месте. Даже когда первые капли падают мне на лоб. На руки, на щеки. Все больше и больше. Находиться у воды во время грозы небезопасно, нужно вернуться в помещение. Но Мэйсон тоже все еще на улице.

Мэйс, черт возьми, это уже не смешно! Буря приближается, становится громче. При последнем раскате я невольно вздрогнула. К счастью, молнии еще не видно.

Мой взгляд исследует реку, цепляясь за горизонт, как за якорь. За спасательный круг.

Там… что-то движется. Наконец-то!

Я выпрямляюсь, охватываю и растираю плечи руками, чтобы согреться, и слежу за тем, как ко мне приближается его каяк. Я стараюсь немного опустить голову, чтобы хоть как-то защитить лицо от дождя. У меня хороший тональный крем, но это не панацея. Даже его водонепроницаемость не вечна.

Избавиться от старых привычек непросто. Но я хочу этого. Я хочу измениться. Я уже изменилась. Эмоционально я разорвала связь с родителями… Я должна начать отпускать то, чему они меня учили. Однажды…

Каждый удар весла приближает Мэйсона, и я начинаю нервничать и волноваться. У меня сжимается горло, кровь приливает к ушам, напевая дуэты с ветром, который кружит и свистит вокруг меня, а Мэйс еще даже не у пристани. Не представляю, что будет, когда он выйдет из каяка. Чем ближе он подплывает, тем беспокойнее я становлюсь. Я даже делаю два шага назад, когда он наконец добирается до причала. Его грудь резко вздымается и опускается, его серая футболка вся мокрая от пота и дождя. От бури, которая вот-вот разразится прямо над нами. Он приоткрыл рот, ко лбу прилипло несколько влажных прядей, выражение лица какое-то непостижимое, его пристальный взгляд направлен прямо на меня, и от этого дрожь пробегает по моему телу. Так хорошо снова видеть его. Так хорошо, что мне почти плохо.