– Я поймал его с ней. В моей постели. Хочешь знать, в чем заключался самый сок? Что это он все намеренно устроил. Это был тщательно продуманный план. Причем он одним выстрелом убил двух зайцев. Он убедился, что она несерьезно ко мне относилась, и в тот же момент доказал мне это. Чуть позже я решил полностью отвернуться от всего этого мира. Когда Купер захотел учиться в Сиэтле, я поехал с ним. Дома меня ничего больше не держало. Мне действительно было нечего терять.

Я с трудом могу осмыслить то, что он мне говорит. Я вижу мужчину перед собой, вспоминаю его жизнерадостность и дерзость, то, как он поддерживает всех нас, а тут… такое.

– Я упорно стремился создать что-то свое и защищал себя от попыток отца вернуть меня в компанию. До тех пор, пока он недавно не оказался перед моей дверью и не поставил меня перед выбором: либо я дам ему шанс, либо он заберет квартиру, которая записана на его имя, потому что я был наивным дураком, когда мы приобрели ее, – он посмеивается. – И я это сделал. Я поехал в Вашингтон, ходил в компанию каждый день и работал там. И это просто безумие… Знаешь, почему?

– Нет, скажи мне, – шепчу я.

– Поездка прошла неплохо. Оказывается, у меня есть способности к бизнесу, экономическим стратегиям и спекуляциям. Но… по-настоящему меня сводит с ума то, что я никогда не понимал, что мой отец не виноват в том, как все сложилось. Он не был главной причиной. Я никогда не думал, что скажу это серьезно, – он на мгновение опускает голову на руки, и я, следуя минутному порыву, глажу его волосы. Я чувствую их тепло и мягкость между своими пальцами, которые внезапно соскальзывают по лбу Мэйсона и останавливаются на его щеке, потому что он снова поднял голову. Он кладет свою ладонь на мою, поворачивает ее и целует внутреннюю сторону запястья, где такая чувствительная кожа, под которой проходят вены.

Я осторожно забираю руку. Не потому, что мне это не нравится или я к этому безразлична. А потому, что, наоборот, мне это слишком нравится. И это опасно.

Мэйс мягко прочищает горло.

– Я всегда думал, что он подлец, но… я видел только то, что хотел видеть. Это не значит, что он был хорошим отцом – конечно, он был далек от этого. Но, вопреки моим предположениям, он не хотел отказываться от меня как от сына. Все сложилось очень…

– Паршиво? – догадываюсь я.

– Сложно, – добавляет он, но улыбается мне. – Он не только построил компанию, но и, как утверждает, сделал это для меня – хотя мне трудно ему верить, трудно видеть в нем что-то иное, чем все предыдущие годы.

– Что же так потрясло тебя?