На пятнадцатый день я сделала шоколадный торт, достойный книги рекордов. Он получился омерзительно сочным и жирным, во много слоев, весил чуть ли не больше меня, был покрыт слоем сливочного сыра и щедро посыпан шоколадной стружкой. Я вооружилась большой вилкой и принялась уплетать его безо всяких церемоний, не нацепив даже салфетку. Я поедала торт с энтузиазмом, какой увидишь разве что на соревнованиях по поеданию хот-догов, где всех полных мужчин обычно уделывает крошечная азиатка.

– Джози Джо Дженсен!

В дверях кухни возникли Луиза и Тара. Их лица выражали шок, отвращение и, возможно, некоторую долю зависти. Кухня сотрясалась от звуков Брамса, Рапсодии номер два соль-минор. Я никогда раньше не ела торт под Брамса. Мне понравилось. Я снова накинулась на десерт, не обращая внимания на незваных гостей.

– Ну что, мам, – сказала Тара, – что будем делать?

Тетя Луиза всегда отличалась практичностью.

– Не можешь победить – присоединись! – оптимистично процитировала она.

Не успела я и глазом моргнуть, как обе гостьи схватили вилки. Салфетки им тоже были не нужны. Музыка гремела с нарастающей мощью, а мы, вторя ей, все быстрее запихивали куски в рот.

– Прекратите! – крикнул отец, остановившись в дверях.

Он был очень зол. Его загорелое лицо цветом сровнялось с моими любимыми туфлями. – Я отправил вас обеих сюда, чтобы вы остановили это! А это что такое? Дикая вечеринка Клуба анонимных обжор?

– Да ла-адно, папуль, давай с нами, – ответила я, почти не отрываясь от своего занятия.

Отец в несколько шагов пересек кухню, вырвал у меня вилку и швырнул ее зубьями в стену, где она и застряла, покачиваясь, точно меч на средневековом турнире. Папа выдвинул стул, на котором я сидела, подхватил меня под мышки и вытолкал с кухни. По пути я попыталась ухватить еще один кусочек торта, но отец издал нечеловеческий рев, и я оставила надежду объесться до тошноты.

– Тара! Тетя Луиза! – завопила я. – А ну уходите! Это мой торт! Без меня его есть нельзя!

Отец выдворил меня на крыльцо и захлопнул входную дверь. Я плюхнулась на качели, угрюмо стирая с губ шоколадную крошку. Тяжелые папины шаги прогрохотали через дом, и внезапно музыка, гремевшая на весь участок, оборвалась. Я услышала, как отец пообещал перезвонить тете попозже, после чего задняя дверь хлопнула. Луиза и Тара ушли. Вот и славно, а то они бы весь торт съели. Я видела, с каким энтузиазмом они заталкивали его в рот.

Отец вышел на крыльцо и опустился на качели рядом со мной. Какое-то время мы молча раскачивались. Я подобрала ноги под себя, а папины ноги, обутые в старые ботинки, отталкивались от земли. Назад-вперед, назад-вперед. Вечерний воздух принес прохладу, которой не было всего неделю назад. Осень вступила в свои права. Листья на деревьях горели в агонии. Я уже чувствовала приближение зимы. Что там говорил Сэмюэль про Меняющуюся Женщину и про то, что весна – время возрождения? Меняющаяся Женщина управляла сменой времен года, принося новую жизнь. Но не для меня. Моя жизнь останется прежней.