Первые три предложения мой дедушка процитировал в ночь кончины. Вот и не осталось у меня сомнений относительно того, читал ли Оэн дневники Томаса, понимал ли человека, подарившего ему отцовскую любовь. Разумеется, ответ положительный. Пусть Оэн, покидая дом, взял с собой только один блокнот – содержание остальных было ему известно.

* * *

После консультации со слайговским старичком-доктором я заехала в книжный магазин и купила для Мэйв несколько любовных романов. Затем заглянула в кондитерскую, где остановила выбор на миниатюрных пирожных, упакованных в коробку с изысканным рисунком в пастельных тонах. Возле дома Мэйв я появилась без предупреждения. Конечно, позвонила бы сначала, будь у меня номер телефона. Мэйв, в густо-синей блузке, канареечных брюках и тапочках под леопарда, открыла сама. Помаду цвета фуксии она явно нанесла только что; радость ее была искренней, хотя Мэйв старательно изображала эксцентричную старуху.

– Припозднились вы, однако, миссис Энн Смит! – начала она с порога. – На прошлой неделе я сама собралась в Гарва-Глейб – пешком, разумеется. Но отец Дорнан меня настиг и силой привез домой. Думает, я в маразм впала. Простых вещей не понимает: я не маразматичка. Я старая грубиянка.

Не дожидаясь приглашения, я вошла в холл, ногой двинув по двери, чтобы она захлопнулась. Мэйв продолжала ворчать:

– Я уже и тебя в мыслях грубиянкой называла, Энн. А что ты удивляешься? Нечего было с приездом резину тянуть. Особенно когда пожилой человек приглашает. – Вдруг Мэйв принюхалась и резко сменила тему. – Погоди, а в коробке что? Пирожные?

– Да. А еще я привезла для вас книги. Смотрите, какие толстые! Вам ведь больше всего по вкусу длинные истории – я правильно помню? Чтобы глав было дюжины три-четыре.

Мэйв вытаращила глаза. Внезапно подбородок у нее задрожал.

– Верно, так я сказала тем рождественским утром. Значит, притворяться не будем, Энн?

– Ни в коем случае. Как иначе нам потолковать о былых временах? Я с ума сойду, если не выговорюсь!

– И я тоже, деточка, и я тоже. Садись поудобнее, сейчас чай приготовлю.

Я сбросила пальто, вынула из коробки по одному пирожному каждого вида. Там еще порядочно осталось. Мэйв полакомится после, когда я уеду. Любовные романы я поместила возле кресла-качалки, а сама села за небольшой столик.

Вошла Мэйв, еле удерживая поднос с чайником и парой чашек.

– Оэн, если слышал от кого-нибудь слова «миссис Смит утонула», непременно поправлял: не утонула, а потерялась в озере. Думали, у него разум помутился с горя. Тогда доктор Смит заказал надгробие с твоим именем. Отец Дарби заупокойную мессу отслужил, чтоб хозяйка Гарва-Глейб в покое нас, живых, оставила. Мы, О'Тулы, всей семьей присутствовали. Помню, отец Дарби всё доктора Смита убеждал: надо бы то, первое надгробие, которое на Деклановой могилке, заменить. Чтоб, значит, только одно имя – Деклан Галлахер – там написано было. А доктор Смит – ни в какую. И на новом надгробии ни за что не хотел ставить дату рождения. Упрямый человек, зато богатый. Много на приход жертвовал. Отец Дарби бубнил-бубнил – да и отвязался.