Мила протянула ручонку к сестре, и в воздухе зазвенел голосок, словно говорил сам ветер:

– Подём… Подём иглать в лощу…

Энджи забыла дышать, не могла думать. Мила подошла ближе, и Энджи увидела, что из ее глазниц льется кровь. Кровавые ручейки текли по бледному личику, промачивая праздничное розовое платье и капая на белые ножки. Ярость шрапнелью взорвалась в мозгу Энджи, перед глазами все почернело. Она видела перед собой только своего отца-преступника.

«Убей его. Убей его. Убей!»

Она рванула багор к себе и, распрямившись, снизу вверх ударила своего противника острым железным концом по лицу.

Крюк пробил плоть, вонзившись в кость. От удара и боли Каганов дрогнул. Энджи перехватила рукоятку обеими руками и дернула вниз, раскроив ржавым крюком щеку от глаза до челюсти.

Взвыв, Каганов выстрелил, но пуля пролетела мимо. Энджи видела только кровь – повсюду дымящуюся свежую кровь. Воспользовавшись шоком Каганова, она пригнулась, прянула вперед и снова ударила его багром. Крюк глубоко пробороздил грудь, кровавя рубашку, и разодрал мышцы до пупка. Каганов ахнул, уронил пистолет и схватился за живот. Попятившись, чтобы избежать нового удара, он поскользнулся на собственной крови и тяжело упал на спину. Энджи подошла и остановилась над ним, расставив ноги. Высоко занеся багор, она концом рукоятки с силой ударила Каганова в лоб. Рыжий гигант забил руками и обмяк. Время остановилось. Энджи успела удивиться, что не стало слышно птиц. Вообще никаких звуков. Будто мир онемел.

Серые глаза моргали, глядя на нее. Лицо ее отца превратилось в страшную маску из окровавленного мяса. С каждым вздохом на губах у Каганова пузырилась розовая пена.

Энджи, тяжело дыша, стояла над ним, сжимая скользкий от крови багор.

«Убей его!»

Но когда Энджи наклонилась и вытащила из чехла Каганова охотничий нож, до нее долетел чей-то крик. Кричали будто издалека, и Паллорино едва обратила внимание. Опустившись на колени возле обмякшего Каганова, враз обессилев от головокружения, она поднесла острое блестящее лезвие к белой шее и надавила над самым адамовым яблоком, под рыжей бородой, краем сознания отмечая рыжую курчавую поросль на груди, под ошметками рубашки. Ей снова отчетливо вспомнилось, как он убивал неизвестную плачущую истощенную женщину.

– Рокси!

Энджи подняла глаза. Ветер? Или Мила?

Малютка в розовом вплотную подошла к обезображенному лицу Каганова и отрицательно покачала головой.

– Ни-ни, не убибай дядю…

Энджи поглядела в глаза своего отца – такие же серые, как у нее. Полные боли и ненависти. Каганов ее ненавидит. Ее собственный отец ненавидит ее, будучи самым гнусным, чудовищным убийцей.