– Возможно, ты и прав, но я был на своем месте. И если бы не ты, то… В общем, спасибо тебе. Галя, нам надо идти в комендатуру. Если вы мне не понадобитесь, то скоро сможете вернуться сюда снова. А теперь идем. Эрих, выздоравливай.

Райнер с Галиной подходили к комендатуре. Машина Райнера одиноко стояла возле здания.

– Господин Нортемберг! Как вы? – закудахтала Эльза при виде майора. – Узнав о случившемся, мы все переживали! Я думала, что господин Кенинг живьем сдерет шкуру с оберштурмбанфюрера. Вам принести чай или, может, кофе?

– Да, Эльза! Кофе, пожалуйста! Принесите мне и фройлен Гале. Она всю ночь дежурила возле постели солдата, который спас меня от пули.

На столе у Райнера лежала уже целая кипа приказов. Галя, уставшая, но счастливая, села на стул, вытянула ноги и, закрыв глаза, вспоминала каждый момент ночного разговора с Эрихом, каждое прикосновение и каждый поцелуй.

Резко открывшаяся дверь вывела Галю из воспоминаний. А запах вкусного горячего напитка напомнил о начале рабочего дня. Следом за Эльзой в кабинет влетел Кенинг.

– Райнер, я рад, что все обошлось. Как ты себя чувствуешь? Русские обнаглели. Петерман сейчас предпринял ряд мер в связи с происшедшим. О! Вот и он! Мы только что говорили о вас оберштурмбанфюрер, – сказал Кенинг вошедшему Петерману.

– Эльза доложила, что вы у себя. Мне надо задать вам несколько вопросов. Позволите, господин майор?

– Да, господин оберштурмбанфюрер. Я вас слушаю.

– Господин Нортемберг, вы были знакомы с русским, стрелявшим в вас?

– М-гэ! – усмехнулся Райнер. – Вы знаете, если честно, я даже не помню, как он выглядит.

– Как вы думаете, почему он хотел убить именно вас?

– Понятия не имею.

– Вы сожительствуете с русской женщиной. Возможно, в вас стрелял ее любовник?

– Бред. Да, я использую русскую в целях удовлетворения своих мужских потребностей. Интересно! А если это стрелял ее любовник, что вам это даст?

– Мне ничего. Только у меня нет времени, чтобы заниматься любовными разборками немецких офицеров из-за русских шлюх. Мне хватает партизан.

– Послушайте, господин оберштурмбанфюрер. Это не любовная разборка. Мне известно, что пистолет, из которого в меня стреляли, принадлежит одному из убитых недавно солдат. И по вашим же подозрениям, убитых партизанами. Если у вас ко мне больше нет вопросов, то прошу покинуть мой кабинет.

Петерман сжал от злости губы, развернулся и вышел из кабинета.

– Райнер, успокойся. Этот волк бесится, что нет ни одной зацепки на партизан. Ни одной! А стрелять в офицера фюрера – это слишком! Я не думаю, что у Петермана крепкий сон. А ты, Райнер, сегодня отдыхай, восстанавливайся. Даю тебе пару дней на реабилитацию. Доктор мне сказал, что ты практически боем ушел из больницы. Судя по виду фройлен, ей тоже нужен выходной. В субботу я жду тебя в ресторане. Будем праздновать взятие Сталинграда. Мой водитель заедет за тобой.