Лоусон захлопнул рот, пальцы его сильнее вцепились в руль:

— Я никогда не видел тебя таким.

— Потому что я никогда не заботился о ком-то так сильно, — пробормотал я.

Он посмотрел на меня, потом снова перевел взгляд на дорогу:

— Тебе придется разобраться со всем, что на тебя наваливается. Не знаю, связано ли это с той перестрелкой или…

— Не надо, — тихо сказал я. — Я в порядке.

— Ты не в порядке, — возразил Лоусон. — Я вижу, как ты все сильнее натягиваешь струну. Знаю, что эти чувства для тебя в новинку, но я не хочу, чтобы они отбросили тебя назад.

— А ты бы как себя чувствовал, окажись на моем месте? Твоя женщина подверглась нападению. Люди разносят о ней мерзкие лживые слухи, которые могут подтолкнуть кого-то на поступки. Ты бы просто пожал плечами и выключил эмоции?

Убивало то, что раньше они действительно видели, как я так делал. Когда дерьмо сыпалось на головы моих братьев и сестер, я просто продолжал идти дальше. Но Аспен будто открыла внутри меня что-то, и теперь запихнуть это обратно не получалось.

Под глазом у Лоусона дернулся мускул:

— Ну, у меня-то нет «женщины», не так ли?

Черт.

— Я не это имел в виду.

Он шумно выдохнул, пальцы растянулись на руле:

— Знаю. Но если честно, именно поэтому ее у меня и нет. Трое детей, которых я люблю больше жизни, — это уже чертовски тяжело. Зная, что там, снаружи, столько всего, что может их ранить. Я не могу добавить к этому еще кого-то.

Я прикусил внутреннюю сторону щеки. Бывшая Лоусона здорово поломала ему голову и я не был уверен, что он когда-нибудь оправится. Он винил себя за то, что целиком было на ее совести. Но сейчас он меня не услышит. Никогда не слышал.

— Иногда оно того стоит, — тихо сказал я.

Как бы меня сейчас ни выворачивало, я бы ни за что не отказался ни от одной минуты, проведенной с Аспен и Кэйди.

Челюсть Лоусона сжалась, и тот самый мускул дернулся снова:

— Не для всех.