– То, что вы назвали, коко-что-то-там, отлично подойдет. С картофелем фри.
Когда официант уходит, за столом воцаряется тишина, пока Дерек не решается разбить лед:
– Джемма работает гримершей в театре. В мюзикле.
– Очаровательно, – ровным тоном замечаю я.
– Она была лучшей подругой моей бывшей девушки, помнишь, той, которая переехала в Нью-Йорк?
– Не очень, – кратко отвечаю я.
– А ты прямо душа компании, Эшфорд! – саркастично замечает Джемма.
– А ты – образец воспитания. Ноги обычно ставят на пол, а не на сиденье, – неодобрительно покосившись на нее, возражаю я.
– Не ноги, а ногу. Мне так удобно.
– Пожалуйста, перестаньте ребячиться, – укоряет нас Дерек.
Я начинаю терять терпение:
– Дерек, не хочешь объяснить, почему мы собрались за ужином поговорить о моих делах, а я оказываюсь за одним столом с Тарзаном?
Но Джемма уступать не собирается:
– Нет, Дерек, о
Мы все сидим, напряженно опираясь о стол, и отодвигаемся, только когда официанты приносят и расставляют блюда.
Дерек медленно кромсает своего окуня на кусочки.
– Я сейчас вам все расскажу, но сначала дослушайте, не перебивайте.
Мы с Джеммой замолкаем, обратившись в слух.
– Как я упоминал, Джемма – внучка одной моей покойной клиентки. А Эшфорд – не только мой старый друг, но и сын покойного Генри Паркера, тоже клиента моего отца. У вас обоих ситуации крайне сложные, и, боюсь, если только не случится чуда – а чудеса в юридической сфере случаются крайне редко, – решения у них нет.