Она кивает, и когда я снова прижимаю ее к себе и отпускаю, она одними губами произносит мое имя. Я чувствую себя королем.

Я задираю свитер у нее на животе, чтобы взглянуть на грудь. Черт, как же Пиппа охренительно выглядит: она растянулась на кровати, ее грудь быстро вздымается и опускается. У нее такая нежная кожа, соски налились и затвердели, и я поднимаюсь выше, чтобы взять один из них в рот. Ее руки снова у меня в волосах, и я сдабриваю слюной ее сосок.

Сказать Пиппе о своих чувствах – это лучшая идея в моей жизни, а прилететь проведать ее идет с небольшим отрывом.

Она часто дышит и захлебывается, и я коварно улыбаюсь, целуя ее между грудями.

– Хочешь попробовать кое-что новое, пташка?

– Для меня это все очень новое. – Ее голос переходит в тонкий стон, когда я запускаю в нее палец. – О господи, – шепчет она.

Я посмеиваюсь и царапаю щетиной нежную кожу на ее животе, снова опускаясь ей между ног.

– Ты должна сказать мне, чего хочешь. – Я целую каждый сантиметр ее кожи на своем пути, целую бедра – все, кроме того места, где она хочет.

– Пожалуйста, Джейми, – шепчет она.

– Скажи мне.

– Сделай то же самое, что и минуту назад.

– А именно? – я понижаю голос, дразня ее. – Скажи это, пташка. Ты можешь.

Ее изнеможение доходит до предела.

– Я хочу, чтобы ты вылизал мою киску.

Я криво ей улыбаюсь.

– Ну вот, детка. – Когда я беру ее клитор губами и присасываюсь к нему, у нее вырывается глухой стон. – Веди себя тише, пташка.

Она смыкается на моих пальцах, и я чувствую, как дико ей хочется. Я хочу быть тем парнем, который исторгнет из нее это блаженство, увидит, как она расцветет.

– Не могу, – шепчет она и тяжело дышит, пока я продолжаю полировать языком ее клитор.

Я замираю, поняв, что тороплю ее.

– Скажи мне, что чувствуешь. – Я возвращаюсь к ее бедрам. Она такая мокрая…