Она несколько секунд внимательно меня изучает.
– Хорошо. – Она скрещивает руки на груди, и я пытаюсь сдержать улыбку при воспоминании о том, как Джейми делает точно так же.
Она спрашивает меня о моем опыте в музыкальной индустрии, и я кратко рассказываю ей о своих занятиях музыкой и работе на туре Зака. Я упоминаю его имя, чтобы она поняла масштаб тура, но не раскрываю подробностей наших отношений.
Услышав имя Зака, она морщит нос.
– Никогда не могла ничего положительного сказать об этом парне. Он поет неискренне. – Ее взгляд скользит по моему лицу и изучает его сквозь оранжевую оправу, и вдруг ее рот кривится в ухмылке, как ястребиный клюв. – В отличие от тебя. Ты искренняя. Я это чувствую. – Она кивает и рассматривает меня, словно пытаясь определить в конкретную категорию, и я чувствую себя как под микроскопом в этом тихом лобби. – А я всегда доверяю тому, что чувствую.
Хоть мне и страшно, хоть я и чувствую весь груз ответственности на своих плечах, но мне хочется доказать, что она права.
Я хочу доказать, что совсем не похожа на него.
Но тут от внезапного осознания я будто получаю кулаком в грудь. Этот момент не для него, он для
Я готова, и, если она вдруг этого не увидит, значит, время еще не пришло. Но я продолжу пробовать. То, что я сказала Джейми на днях, – это абсолютно серьезно: я действительно готова пытаться сделать музыку своей профессией. Я в ужасе, но готова.
Я выпрямляюсь, расправляю плечи и смотрю на нее с той же теплой улыбкой, как и в тот день, когда впервые появилась в квартире Джейми. Я уже чувствую себя лучше. Она, конечно, очень грозная, но это не значит, что я должна съеживаться от страха.
– Ну что, приступим? – жизнерадостно спрашиваю я. Она в ответ моргает, потом разражается лающим смехом и приглашает меня в студию.
– Заходи, милая. – Я успеваю уловить нотки удивления в ее голосе, но она быстро исчезает в дверях аппаратной, а мне пора занять свое место.
* * *
– Хорошо, – через два часа говорит Айви в микрофон, подключенный к моим наушникам. – Еще раз.
Я делаю глоток воды, прежде чем снова отдаться пению. Я понятия не имею, как справляюсь. Я просто играю свои песни и стараюсь изо всех сил, потому что на этом границы моего контроля заканчиваются. Я пытаюсь держать в узде внутреннюю девчонку-фанатку, визжащую от восторга, поскольку это профессиональная студия. Все здесь – от микрофонов до освещения и звукоизоляции – самого высшего класса, и я понимаю, почему ей нравится здесь записывать. Выражение лица сидящей в аппаратной Айви непроницаемо, а ее техник просто ведет запись. Иногда я вижу, как двигается ее рот, когда она дает ему инструкции над пультом. Но в основном она молча смотрит.