– Что? – он с высокомерной, мерзкой и злой улыбкой скалится на меня. – Ударишь меня? Выползешь из своей башни из слоновой кости? Джейми Штрайхер, самый ответственный парень в мире!

Шум вокруг нас затухает, пока я смотрю на него, сжав зубы, а он продолжает меня подначивать.

– Давай, – выплевывает он с горящими глазами. – Я же заслуживаю, нет?

У меня стискиваются кулаки. Это он изменился. Это он превратился в чертова козла. Он любил хоккей. А теперь это просто хренова шутка.

Все для него – одна большая шутка.

– Давай, – подстрекает он.

У меня кровь шумит в ушах. В НХЛ оба игрока должны согласиться на драку, в противном случае только подстрекатель получает штраф, а другой игрок – нет.

Вся годами копившаяся во мне злость на этого парня, который был когда-то моим лучшим другом, теперь закипает и бьет через край, и я сдергиваю перчатки.

Толпа взрывается. Вратари почти никогда не дерутся.

Я стягиваю шлем, и стекло за моей спиной дрожит от ударов. Главные и линейные судьи встают вокруг нас, чтобы остановить драку, если она выйдет из-под контроля. До этого момента они позволят нам разбираться самим, потому что так решаются дела в хоккее.

Я не смею взглянуть на Пиппу. Я могу выстоять в драке, но думать о том, как она беспокоится и волнуется в этот момент, я не в состоянии.

– Ну наконец-то, – рычит Миллер, и я снимаю свои щитки и отбрасываю их в сторону.

Я несусь ему навстречу, и его кулак взлетает в воздух. Я блокирую его удар, а потом замахиваюсь сам. Я заезжаю ему в челюсть, и через секунду его костяшки рассекают мне бровь у виска.

Мне больно, но я кайфую.

Вокруг нас творится хаос. Игроки выпускают пар и колотят друг друга, размахивают кулаками и таскают другу друга за свитера. Энергия на стадионе бьет через край. Я никогда не слышал, чтобы тут было так громко. У меня клокочет кровь, заряженная адреналином, пока мы с Миллером срываем друг на друге злость.

Эта драка – чистый инстинкт, первобытная ярость. Я хватаюсь за его свитер, он – за мой, и мы бьем друг друга. Боль очищает и освобождает, и я чувствую, что все мое лицо уже липкое. Кровь у меня во рту, кровь капает со лба Миллера.

Справа и слева доносится свист; руки, ноги и головы смешиваются в одну большую кучу, по льду катаются шлемы, парни сидят друг на друге, свитера рвутся на части.

У фанатов срывает крышу.

Я наношу последний и удар и жду, когда Миллер поднимется на ноги, а линейный судья уже готовится нас разнимать. Но азарт борьбы в глазах Миллера потухает, и он пытается отдышаться, глядя на меня.