– Чего ты улыбаешься? – со смехом спрашивает она.
Она такая милая. Я никогда не заставлю ее носить кольцо, которое ей не нравится. Я бы никогда так не поступил. Она может носить любые кольца, какие хочет.
Я прижимаюсь к ней лбом, пока она поглаживает меня. От возбуждения у меня напрягается все тело и кровь разгоняется от тяги к ней.
– Подожди.
Ее рука замирает.
– Что такое?
Я раздуваю ноздри и с трудом вздыхаю. Мои чувства к Пиппе вздымаются, разгоняются и ревут, как океанские волны, и мне отчаянно хочется выпустить их на волю. Если я не скажу ей правду по поводу своих чувств – всю правду, – близость между нами будет не до конца полной. Я отстраняюсь и заглядываю ей в глаза.
– Я люблю тебя. – Мои слова звучат как тихий шепот, и я наблюдаю за ее реакцией, пока мое сердце бешено бьется о переднюю стенку грудной клетки. Я никогда не говорил этих слов девушке. Я никогда так себя не чувствовал. Это будоражит и пугает одновременно. – Я так охренительно сильно тебя люблю, Пиппа. Я влюблен в тебя. И я хочу все делить с тобой.
Ее губы размыкаются, а грудь вздымается и падает, пока она слушает мои слова.
– Ты все для меня. – Моя Пиппа. Моя радость. Девушка, перед которой я всегда был бессилен. – Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Ты делаешь меня просто охренительно счастливым, пташка, и я надеюсь, что делаю счастливой тебя.
– Делаешь, – немедленно отвечает она и запускает руки мне в волосы. – Ты делаешь меня счастливой. Я тоже тебя люблю, – шепчет она.
Мое сердце взрывается и разрастается до размеров вселенной.
– Я надеялся, что ты это скажешь.
Мой рот ловит ее, и от горлового звука, который она издает, у меня внутри все гудит. Она любит меня, и мне не надо это больше скрывать. Она любит меня, и мы можем этим заняться.
Она любит меня, и это навсегда.
Мои руки опускаются ей на грудь, и я большими пальцами синхронно массирую ее соски под тканью лифчика. Она выгибается в моих руках и чуть не падает с ног. У меня вырывается коварный смешок, и я запускаю одну руку ей в трусики.
Ее киска мокрая насквозь. Она стонет от удовольствия, пока я поглаживаю ее, давлю, медленно и деликатно стимулирую.
– Черт, – выдыхаю я. – Ты такая мокрая.
Она кивает и смотрит на меня, как будто я последняя соломинка, за которую она держится в этом мире. Пиппа хватается за меня, чтобы удержать равновесие, а я обнимаю ее рукой за плечи и удерживаю в вертикальном положении, одновременно лаская ее. Она такая мягкая, такая теплая, такая мокрая, и я никак не могу насытиться.