Если я кого-то люблю, если нам хорошо вместе, для чего нам какой-то сертификат? Что он меняет?

Зак молчит, и я не могу понять, он осуждает меня или ждет, чтобы я продолжила свою мысль.

Будем считать, что последнее.

– Просто не понимаю, зачем это нужно. Если я кого-то полюбила, зачем мне подтверждение на бумажке или вечеринка, чтобы оповестить об этом весь мир? Любовь… Любовь – это что-то прекрасное, священное и… негромкое. Иногда, когда люди пытаются впихнуть ее в нормы, она в итоге превращается во что-то мерзкое. Мне это не нравится. Я не хочу белый заборчик, мне не нужно двух с половиной детей, так что я просто не вижу смысла.

Пускай уж и об этом знает.

– Мой папа умер, когда мне было десять. От него мне только фамилия осталась. И я ни за что от нее не откажусь. Жизнь… непредсказуема. Я люблю маму, она прекрасный человек, но мы многое пережили. И пускай финансово нас спасла папина страховка, все равно нам пришлось очень туго. Мама потеряла любовь всей своей жизни, я выросла без отца. Я не стану подвергать потенциального ребенка такому риску. Так что имей в виду, детей я тоже не хочу.

Тишина в комнате стоит просто оглушительная, интересно, слышит ли он, как у меня колотится сердце?

Не стану думать, почему меня так волнует, что скажет Зак, почему я просто умру, если он ответит – ну нет, мне такое не подходит.

Или еще хуже, решит, что сможет меня переубедить.

К счастью, он не дает мне терзаться слишком долго.

– Больше всего мы с Мелани ругались из-за того, что я не хотел на ней жениться. А для ее отца это было важно. Мать-одиночка и все такое. Мелани же важен был социальный статус, родить в двадцать лет без мужа – в ее мире это конец репутации. Тем более, когда отец ребенка не какой-то олигарх, а бедный местный парень, – Зак невесело усмехается. – Они мне обещали все блага мира. Дом, машину. Деньги. Но мне нужна была только Ливи. Я хотел, чтобы она носила мою фамилию.

Он снова накручивает на палец мой локон.

– Так и не знаю, почему они не пригрозили отобрать ее, может, не считали это такой уж страшной угрозой, или, наоборот, Джефферсон решил, что это будет слишком жестоко. Хочется думать, что второе. Но я уперся, что не женюсь на Мел, а потом родилась Ливи, и я заполучил ее. Мел уехала в какой-то санаторий сбрасывать вес, а на остров заявлялась только летом. И уже в первый же ее приезд я благодарил судьбу, что на ней не женился. Сразу стало понятно, как мы были бы несчастны. Я не хотел быть с ней связан. И сейчас не хочу, я вообще не хочу быть с кем-то связан.

Бушующая внутри паника начинает отступать.