И я ее чувства разделяю.

Я еще в июле понял, что что-то не так, когда обнаружил, что дневная выручка сильно упала по сравнению с прошлыми годами. Поначалу не понял, в чем дело, думал, может, временные трудности, но потом Нейт рассказал мне о слухах.

– Не важно, Ливи. Все хорошо.

– Пап, да что произошло?

Ками сохраняет невозмутимость, и, если честно, это нервирует меня больше, чем открытое сочувствие Ливи.

– Что случилось? – спрашивает она, выдвинув вперед подбородок и скрестив руки на груди, и я понимаю, что она догадалась.

На свет является ангел мщения, о котором она предупреждала меня, когда уверяла, что мне не подходит. Будто я не видел его в ней каждый день и не любил ее за это еще больше.

– Ками, спрячь коготки.

– Я ведь права? – спрашивает она, стискивает зубы, и черт… Даже сейчас, едва признавшись им, что мой бар на грани банкротства, я не могу сдержать улыбки.

Которая все ширится и ширится, стоит мне заметить, что Ками и сама с трудом сдерживается.

– Что происходит? Почему у меня ощущение, что вы что-то обсуждаете, а я ничего не понимаю?

– Потому что так и есть, – отвечает Ками.

– Но тебе не из-за чего переживать, Ливи, – заверяю я, не сводя с нее глаз.

– Боже, вы про секс? – дочь слегка зеленеет. – Слушайте, я не против, что вы встречаетесь, раз уж так вышло, что вы идеально друг другу подходите, но обсуждать при мне свою половую жизнь не надо, пожалуйста. Не желаю о ней слышать!

– Ливи, успокойся, речь не об этом, – Ками закатывает глаза.

До чего мне нравится, что она вслед за мной стала называть Оливию Ливи.

– Тогда что происходит?

– Это они, верно? – спрашивает Ками.

Я не отвечаю, но мне и не нужно.

Она и так все поняла.