Она выкрикивает мое имя, еще крепче меня сжимает, по ней пробегает судорога, ее ягодицы работают – и я кончаю, до отказа выгибая спину, чтобы глубже в нее ворваться. Я скольжу по волне, как серфингист, наслаждаясь каждой капелькой сумасшедшего удовольствия, рождаемой ее ударами об меня. Секс с ней не похож ни на какой другой, бурю чувств, раздирающих мне грудь, не с чем сравнить.

Весь трясясь, я падаю на нее, тяжело дыша, чувствуя неуверенность, даже испуг. Выскальзываю из нее, целую ее тату, тянусь за полотенцем и обтираю ее, пока она лежит, вся расслабленная. Бормоча нежные словечки, я передвигаю ее к изголовью кровати и там прижимаю к себе. Я ерошу ей волосы и стараюсь восстановить дыхание.

– Ты в порядке?

Жизель кивает, искательно смотрит на меня, открывает рот, но, ничего не сказав, облизывает губы.

Я все хорошо понимаю.

Я нежно, неторопливо целую ее, сердце все не унимается, но я стараюсь сохранять внешнее спокойствие, хотя в голове страшный сумбур. Она – сама доверчивость, открытость, щедрость.

– Это было… – Лучше всего, что я помню. – Сильно.

Она кладет голову мне на грудь, и мы отдыхаем. Я лениво вожу пальцем по ее плечам. В голове ворох несвязных мыслей о том, какими будут наши отношения. Она ни на кого не похожа. Такую, как Жизель, нельзя отпускать. Она столкнула меня с обрыва вниз, и вот я лежу на дне пропасти, дожидаясь, чтобы эта девушка прикончила меня из милосердия.

Ты только…

Пожалуйста.

Останься.

* * *

Летят дни, команда готовится к товарищескому матчу в Майами. Мы с Жизель засиживаемся допоздна – болтаем, смотрим телик, играем в видеоигры. Она умоляет, чтобы я согласился на «Неделю акул»; в четверг я перестаю возражать и подавляю отвращение, пока она хохочет. Я обзываю ее кровожадной ученой, она меня – жалким трусливым качком.

В пятницу она скачала «Полную иллюстрированную Камасутру» и показала мне позу лотоса: мужчина сидит по-турецки, женщина тоже, но на нем, обхватив ногами его поясницу.

– Ты бы так мог? – спросила она.

– Начинаю думать, что тебе подавай только мое гибкое тело и выносливость, – поддразнил я ее. Она засмеялась и стала меня целовать, и я забыл обо всем остальном.

Вечером мы залезаем в постель и болтаем, лежа под звездами. Утром мы, даже не устав, рано встаем и вместе завтракаем; я одеваюсь для тренировки, она меня провожает. До начала семестра она старается больше заниматься бегом.

До конца дня она пишет. Я возвращаюсь с тренировки усталый и выдохшийся, но стоит мне на нее взглянуть – и я оживаю. Спортивный лагерь мало меня занимает. Я витаю в облаках. Внутренний голос нудит, что я тороплюсь, что я все запорю, что она исчезнет, но я затыкаю уши.