– Эмма?

Он подошел и обнял Аннализу и Селию, а потом они расступились, чтобы он успел поговорить с сестрой.

Когда он взял ее хрупкую руку в ладони, Аннализа и Селия обнялись и расплакались.

«Ты мой герой, – подумала Аннализа. – Самый любимый на свете мужчина».

Это была одна из тысячи причин, почему она его так любила.

– Ты меня слышишь? – спросил он Эмму, у которой уже остекленели глаза.

На секунду Аннализа испугалась, что она отошла, не успев поговорить с братом.

Обернувшись к Аннализе, Томас спросил:

– Она может меня слышать?

– Я тебя слышу, – прошептала Эмма, наполнив Аннализу радостью.

Он приехал из Бар-Харбора как раз вовремя.

Томас вновь повернулся к сестре и сказал с облегчением:

– Ну слава богу.

Он наклонился и поцеловал Эмму в щеку, и на ее губах появилась улыбка, которая сказала обо всем.

– Ты не слишком-то торопился, да? – сказала Эмма, пока они с любовью смотрели друг другу в глаза.

Потом плечи у Томаса задрожали, и он заплакал так, как не плакал никогда в жизни. Брат и сестра сплелись в долгом объятии. Аннализа обнимала дочь, и ей казалось, что в этой комнате так много любви, что она способна растопить снег на улице, и тогда в считаные секунды наступит ранняя весна. Любовь человеческая… Разве на свете есть что-то прекраснее?

Закончив обнимать сестру, Томас сел рядом с ней и взял ее руку в ладони. Они о чем-то шепотом разговаривали, в какой-то момент Эмма даже рассмеялась, пусть и слабо. А потом закрыла глаза. И без кардиомонитора было понятно, что она уходит в иной мир.

Аннализа встала позади мужа и положила ему на спину руку, перепачканную красной краской, после того как она рисовала этим утром. Никогда еще она так не гордилась Томасом и, возможно, никогда еще так сильно его не любила. Селия подошла с другой стороны кровати, наклонилась и поцеловала Эмму в лоб, а потом они трое встретились глазами, теперь зная наверняка, что узы их любви не разрушит никто и никогда.

И ни сама Аннализа, ни другие, кто был в этой комнате, никогда не забудут, что через несколько мгновений после того, как они почувствовали, что душа Эммы Барнс отделилась от тела, музыкальная подвеска запела.

Аннализа обернулась и посмотрела наверх. И действительно, ветряные колокольчики, собранные из деталей старых часов Уолта, еле слышно звенели, словно до сих пор украшали лес поющих деревьев Эммы. Аннализа всегда была верующей, но до этой минуты никогда не видела доказательств того, что Бог существует.